Играть чтобы жить - Владимир Геннадьевич Поселягин

когда комполка надавил. Тот всё сделал, но выжил начштаба из полка, отправил в штаб фронта, пусть другую должность получит. Нового офицера быстро получили, оказалось у комполка был свой на примете. Вот и дождался тот, когда место освободиться. Звания майор, опытный штабист.

По полку все новости. От него осталось едва сорок процентов, так что и людьми будем в тылу пополняться. Теперь по мне. Да, стал замом комполка, по сути если что с ним случиться, именно я принимаю полк, как его первый зам. Видимо комполка решил, что я потяну. Ну не знаю, видно будет. Должность по сути на ногах, всё обеспечить, подготовить, трассу проверить, выдержат ли мосты, так что нет свободного времени. Впрочем, я и с девчатами время находил помиловаться и пополнить закрома. С момента как прилетел из Швейцарии, у меня неполные сто кило свободного было, как хрюшки сдал, и плюс за два месяца ещё шестьсот килограмм накопилось. На данный момент, пока мы в эшелоне удаляемся от передовой, свободно всего двадцать два килограмма. Успело накачаться пока суета со сборами и отправкой была. Так вот, мне как-то во время боевых действий попалась миномётная позиция. Правда, миномёт был не батальонного калибра, а полковой, что немцы выпускают. Мин рядом не нашлось, расчёт тоже сбежал, миномёт новёхонький, вот и прибрал незаметно. Я рекогносцировку делал с одним бойцом, как дальше двинем. А как раз за сутки до приказа к отправке в тыл, нашёл в лесу штабеля с боеприпасами. Брошенный склад, скрытый маскировочными сетями. И там мины для моего миномёта нашёл. Даже уплел снарядить, по одной убирая в хранилище, пока не заполнил его. Ну и патронов немного набрал, с парой ящиков осветительных ракет. Точнее ракетами, без ящиков. Тюк одной маскировочной сети. Это пока всё что было.

Осталось немного, и додавим немца, надеюсь довоевать, должность по сути не боевая, так что я был полон радужных надежд. Так мы и прибыли в Москву, и выгрузившись, строем, загруженные вещами, под мелким дождём дошли до казарм. В этот раз нам выделили другую, хотя военный городок всё тот же. Дальше баня, стирка, кто-то новую форму получал, приходили в себя, расслаблялись после ожесточённых боёв. Тихо вокруг, привыкали. Тут в городке ещё два полка вроде нашего на отдыхе и пополнении. Только на четвёртый день дали увольнительную. До этого не давали. Офицеры жили в комнатах общежития, простые бойцы в казарме, так что порядок. Нас поставили в очередь на пополнение, а пока отдых. Рядом с нашим городком улица с частными домовыми постройками, я поискал, одна бабушка славилась своими пирожками, хочу сделать запас. Те из Киева давно закончились, и воспоминания оставили самые приятные. Вот так выдав припасы, получал на руки горячие пирожки. Бегал забирать в определённое время. Трижды в день. Ну и также гулял в увольнение. Их давали обычно на восемь часов. По Москве, кинотеатры, в цирке бывал с ребятами. Девчата мои, близняшки, с ними тоже гулял, в театре был однажды. Месяц пролетел как не было. А всё, полк пополнен, людьми и техникой, отдохнул, и отправлен на фронт. Причём, снова на Первый Белорусский. Мы эти полтора месяца работали если не как каторжные, чтобы часть снова стала боевой, то близко. А как прибыли, почти сразу в бой, всего двое сутки на адаптацию. Тут и в Новый Год вели боевые действия.

В общем, неплохо выходило. В конце февраля, а нас месяц в резерве держали, и снова в бой, был тяжело ранен комполка. Его в тыл эвакуировали, а я две недели командовал полком. Вроде неплохо, хвалили, звёзды майора на погоны упали, и орден «Отечественной войны» первой степени на грудь. Однако не утвердили, вернулся в замы по строевой. Варяга со стороны прислали. Тоже майор. Только чмошник, как я его назвал. Да за неделю от полка рожки да ножки оставил, кидал в бой без разведки и проверки. Так что, нас в тыл отправили. Вот только сейчас не сорок первый или сорок второй, следят за такими кадрами, ну и я написал письмо в военную прокуратуру, о неоправданных потерях. Не аноним, подписался. Так что проверка была проведена, даже поверхностно показало, что я прав был, а полная, быстро отправила того под суд. Сейчас где-то в штрафбате геройствует. Сунули урода на тёплое место, я немало старых знакомцев первого формирования потерял из-за него. Ему то на людей плевать, за чинами и наградами рвался. Те, кто идёт вперёд, в первую очередь награждают, да не вышло. Правда нового комполка прислали, уже подполковник, вроде ничего. Он нами и командовал пока нас в тыл отправляли. Один плюс в этой чехарде видел. Я Хрущёва шлёпнул. Он раньше Членом Военного Совета другого фронта был, сейчас Украиной освобождённой рулил, на наш фронт по своим делам прибыл, случайно приметил его, машина застряла в луже, на аэродром ехали, и не смог удержаться. Снайперская винтовка сработала неплохо, прямо в голову. В госпиталь в тяжёлом состоянии доставили, там и умер. Не люблю я его. Он для развала Союза всё подготовил, остальные исполнили. Так что март, апрель и май мы в Москве находились, тут и встретили Победу. Второго мая, немцы капитулировали в окружённом Берлине. Союзники до него километров сто не дошли. Я одним из первых в штабе полка написал прошение об отставке. Хватит, навоевался. Наш полк итак уже месяц как пополнен всем необходимым, но приказа отбыть всё не было, учёба и тренировки шли.

Я продолжал честно воевать, потому что не хотел терять то, что честно заработал. Да и жить в Союзе имея медаль ГСС, довольно почётно, и я это точно заработал в полной мере. Поэтому и не думал менять личность и воевал до конца. Не зря похоже. На семь дней война раньше закончилась. Уже неплохо. Мне в Союзе душевно комфортно, особо я и не стремлюсь за границу. Что я там не видел? Такая же разруха и люди не наши. Захочу побывать наскоком, побываю, самолёты есть, но и только. Тут лучше. Вот и держался своей линии поведения. И всё, дождался. Семь дней, каждый день бегал к начштабу, узнать подписали прошение или нет, а тот говорил, приказа пока не было. А тут как оплеуха для меня, приказ полку, грузиться на эшелоны, тот идёт на Дальний Восток. Чёрт, с Японией драться. Так и деритесь, я-то причём?!

– Вот чёрт, – от души ругался я, в