Михаил Каштанов - Рождённый в сраженьях...

Новиков понимал, что, не смотря на всю важность формирования программы танкостроения, их проблемы были не единственными и далеко не самыми главными. Слишком большие силы были приведены в действие. Слишком крутые и важные решения были приняты. Нарком Тяжпрома Серго Орджоникидзе был освобожден от занимаемой должности и направлен руководить речным флотом. Лишились своих мест многие директора заводов, и руководители управлений. Не забыли армию и флот. Похоже, сталинская метла прошлась по самым темным закоулкам формирующейся советской бюрократии. Вспомнилась передовица «Правды»: "Мы неоднократно говорили, что кадры — решают всё. Мы всегда уделяли, и будем уделять большое внимание подготовке специалистов во всех областях нашего социалистического хозяйства. Мы уверенны, что для нашего народа, наших рабочих, крестьян, инженерных и технических работников нет неразрешимых задач, но есть люди, которые не хотят или прямо мешают решать поставленные задачи. От таких кадров мы будем безжалостно избавляться… Особое значение в этой ситуации приобретает контроль как со стороны советских и партийных органов, так и всех советских граждан». И это было только начало. В общем, из Кремля выходил в приподнятом настроений. Страна менялась как в счастливом, фантастическом сне. Да и личная благодарность Сталина за проделанную работу — воодушевляла. Ведь и сказано было немного, но чувствовалось, что не для протокола, от души. А это многого стоило.

Настроение Фрунзе после совещания было далеко не таким радужным как у Новикова. Пожалуй, всего несколько человек из присутствовавших понимали, что с принятием «Программы по модернизации и организации Автобронетанковых войск СССР» был запущен механизм реализации новой военно-политической доктрины. Страна начинала готовиться к Большой войне. Для большинства членов ЦК и правительства вопрос был второстепенный, напрямую не касавшийся их власти. Все-таки Сталин — великий политик! За кучей технических вопросов сумел замаскировать главное. Когда остальные поймут что к чему, будет поздно. Для них поздно. Это был пробный камень, за ним будут другие. Пора выполнять свою часть намеченного.

Берзин уже ждал в приемной с неизменной кожаной папкой в руках. Фрунзе не торопился. Прошелся по кабинету. Наконец, расчетливо-медленно, сел за стол. Берзин, стоя в дверях, держал паузу.

— Что скажешь Ян? Все готово?

— Если вы про «Невод», то все.

— Ну, если все, то бросайте его в сине море. Все результаты мне докладывать немедленно. На сегодня все. Свободны, Ян.

«Невод» — название точно отражало суть задуманного. Еще на момент обсуждения возможности принятия программы по модернизации армии, в том числе бронетанковых сил, Сталин заметил, что как только появятся первые результаты, как только ТАМ осознают всю важность происходящего — тут же начнут проявлять «нездоровый интерес и пытаться нам вставить палки в колеса». Тогда и родилась идея, заранее закинуть частую сеть и отследить все пути утечки информации и всех кто будет оказывать противодействие в любой форме. Кто по дурости, а кто сознательно — разберемся потом. Слишком явно были обрублены нити, ведущие к истинным организаторам несостоявшегося заговора. Нарыв был вскрыт, но зараза осталась. Фрунзе предложил подключить к задуманной операции спецслужбы Германии, особенно к разработке всего, что касалось сионистов. Решили так сказать «в темную» использовать искреннюю неприязнь Секта и военной верхушки Рейхсвера к сионистам, а заодно защитить себя от преждевременных нападок «мирового сообщества» в антисемитизме. Всю основную работу по зарубежью должно было осуществлять ГРУ РККА. НКВД подключалось только для операций внутри страны и только на завершающем этапе. И дело было не в недоверии Зиньковскому, а в том, что слишком много нечисти оставалось ещё в этом аппарате. А сил и возможности закончить там генеральную чистку у него еще не было. И Новиков, в этой ситуации, с его решимостью отстаивать свою точку зрения на любом уровне, независимостью и умом оказался весьма кстати. Этакий катализатор процесса. Нет, Фрунзе не собирался подставлять действительно понравившегося ему командира, наоборот старался ему всячески помогать и поддерживать. Но придется вам Николай Максимович побывать во всех «горячих» местах и на поле боя и в коридорах власти. Крепись командир!

Фрунзе поднял тяжелую черную трубку телефона, — На двадцать часов вызовите ко мне Котовского и Слащева.

Сталин работал. Стопки книг и справочников, переводы иностранных газет и журналов, листки бумаги, исписанные с множеством правок и понятных только ему значков. Работа предстояла адская. Используя уникальную историческую обстановку, используя сложившиеся противоречия между побежденной Германией и остальной Европой, вбить между ними клин. Расшатать и в итоге разрушить веками сложившийся союз против России. Сделать все, чтобы Германия восприняла СССР как своего единственного союзника и партнера. Единственную силу, дружественную силу, которая позволит разорвать оковы Версальского мира. Пускай немцы возрождают свою великую Германскую империю, а мы будем возрождать свою. Сейчас, когда в Лиге Наций обсуждают проекты исключения Советского Союза из этой Европейской говорильни, есть возможность красиво и громко хлопнуть дверью. Чичерин с Молотовым уже готовят проект заявления, в котором СССР признает полностью незаконными все статьи Версальского договора, особенно в его части касающейся Германии и считает себя ОБЯЗАННЫМ оказать Германии всю возможную помощь в случае любой агрессии со стороны третьих стран. Японцы, скорее всего в открытую не поддержат, сохранят нейтралитет. На большее мы пока и не рассчитываем. Пока. Если только не помешают.

Похоже, даже до русской интеллигенции, привыкшей во всем равняться на запад, стало кое-что доходить. В свое время, русский философ Ильин сбежал из России от «ужасов большевизма и попирающих всякие демократические свободы тиранов», а теперь видимо на своей шкуре почувствовал всю прелесть этой демократии. «Живя в дореволюционной России, никто из нас не учитывал, до какой степени организованное общественное мнение Запада настроено против России и против Православной Церкви. Западные народы боятся нашего числа, нашего пространства, нашего единства, нашей возрастающей мощи (пока она действительно возрастает), нашего душевно-духовного уклада, нашей веры и Церкви, наших намерений, нашего хозяйства и нашей армии. Они боятся нас и для самоуспокоения внушают себе… что русский народ есть народ варварский, тупой и ничтожный, привыкший к рабству и деспотизму, к бесправию и жестокости… Европейцам нужна Дурная Россия; Варварская, чтобы «цивилизовать» её по-своему; Угрожающая своими размерами, что бы её можно было расчленить; Завоевательная, чтобы организовать коалицию против неё; Реакционная, Религиозно-Разлагающая, чтобы вломиться в нее с пропагандой реформации или католицизма; Хозяйственно-Несостоятельная, чтобы претендовать на её «неиспользованные» пространства, на её сырьё или, по крайней мере, на выгодные договора и концессии. Именно поэтому, следуя тайным указаниям европейских политических центров, которые впоследствии будут установлены и раскрыты исторической наукой (Зачем ждать «впоследствии»? Мы уже сейчас знаем!), Россия клеветнически ославлена на весь мир как оплот реакции, как гнездо деспотизма и рабства, как рассадник антисемитизма… Движимая враждебными побуждениями Европа заинтересована в военном или революционном крушении России. Она не скрывает этого. Она делает все возможное, чтобы это осуществилось. Поэтому, с кем бы мы ни говорили, к кому бы мы не обращались, мы должны зорко и трезво измерять его мерилом его симпатий и намерений в отношении единой, национальной России и не ждать: от завоевателя — спасения, от расчленителя — помощи, от религиозного совратителя — сочувствия и понимания, от погубителя — благожелательства, от клеветника — правды».