Путь дракона - Дэниел Абрахам

Придворные игры, в которых погрязли Кингшпиль и Кемниполь, – не его среда, он никогда не мечтал в них участвовать. Лесть и похвалы, щедро осыпавшие его по возвращении из Ванайев, теперь казались пустыми и вздорными, однако Гедеру странным образом их не хватало: они на время заглушали гул ванайского пожара, неотступно стоящий в ушах. Однако, в точности как вода во сне хаавирки, сладость не была сладка, в ней просто не было горечи. И она ничего не излечила.

Если бы понимать тогда происходящее, если бы видеть насквозь все интриги и игроков! Тогда бы он точно знал, кого винить, а кого числить в друзьях.

Он повернулся набок, увлекая за собой одеяла, пропахшие пылью и потом. Излишние в теплую ночь, они странно успокаивали. Гедер вздохнул, в животе заурчало. Старуха-хаавирка была по-своему права. Может, она и вправду мудра, как сказал князь. Надо будет найти ее утром, расспросить подробнее. Даже если ее слова суеверие и бессмыслица, все равно будет над чем подумать в долгие одинокие ночи.

Гедер не заметил, как уснул, и пробудился только после рассвета, когда солнце вовсю сияло яркой желтизной, напоминающей о полевых цветах, а земля казалась прохладнее от росы, тут же сохнущей под утренними лучами. Он натянул штаны и рубаху – более грубые, чем вчера вечером, но ведь он идет не на княжеский пир, да и обычаи в Кешете не те, что дома. Деревянные домики по-прежнему стояли на местах, и Гедер зашагал вперед, ища глазами часовых.

Никого.

Ни единой живой души.

Подойдя к широкой открытой площади, где его угощали считаные часы назад, он обнаружил, что все люди исчезли. Он покричал, никто не отозвался – как в детской песенке, где все пирующие оказались тенями и духами. Только здесь после них остались дома, и отпечатки следов на песке, и запах конского навоза, и теплящиеся угли в очаге. Ни коней, ни людей, лишь повозки. Тяжелые лебедки, с помощью которых княжеские слуги возводили свои неожиданные города, виднелись на прежних местах. Гедер даже нашел длинные цепи прорицательницы – их намотали на бронзовый стержень и бросили на землю.

Он вернулся к палатке, где оруженосец уже приготовил завтрак – овсянку в жестяной миске и разбавленный сидр. Гедер сел за походный столик и взглянул на брошенный лагерь.

– Снялись прямо ночью, – сказал он. – Взяли, что можно увезти без шума, и пропали.

– Может, князя убили и ограбили его же слуги? – предположил оруженосец. – В Кешете такое не диво.

– Хорошо, что мы в этом не замешаны.

Овсянка отдавала медовой сладостью; сидр, несмотря на добавленную воду, оставался терпким. Пока Гедер завтракал, оруженосец ждал рядом, прочие слуги сворачивали палатки. Хотя солнце поднялось всего на две ладони над горизонтом, Гедер спешил: ему не терпелось уехать подальше от пугающей тишины лагеря.

Хаавирка не шла из головы. Интересно, что еще она увидела? И что сказала князю после того, как чужеземный гость ушел?

Маркус

– Я предпочту передать это магистре бель-Саркур в собственные руки, – настаивал торговец. – Не сочтите за неуважение, но оттиска вашего пальца на моих контрактах нет.

Мелкий, ростом едва по плечо Маркусу, торговец насквозь пропах своим товаром – сандалом, перцем, тмином и фенхелем. На узком, как лисья мордочка, лице застыла неподвижно-заученная улыбка. Он стоял в нижнем этаже Медеанского банка лицом к Маркусу, Ярдему, крепкому куртадаму Ахариэлю и вездесущему Жуку – одни их мечи перетянули бы вес всего торговца, однако он взирал на стражников с презрением, полыхавшим как жар от костра.

– Но поскольку магистры здесь нет, вам придется иметь дело со мной, – отрезал Маркус.

Брови торговца поползли вверх, тонкие губы сжались. Ярдем кашлянул, и Маркуса кольнула досада. Тралгут, конечно же, прав.

– Однако если вам угодно будет подождать, я постараюсь ее найти.

– Так-то лучше, – проронил торговец. – Могу я рассчитывать на чашку чаю?

«Я бы тебя убил голыми руками» – от этой мысли на лице Маркуса заиграла улыбка, которая вполне сошла за приветственную.

– Жук! – бросил он. – Позаботься о госте.

– Слушаюсь, капитан! – отчеканил, вскакивая, юный тимзин. – Не угодно ли гостю пройти со мной?

Маркус вышел на улицу, Ярдем следовал за ним тенью. Высокое солнце понемногу клонилось к западу. Тюльпаны, растущие в жестяной чаше у входа, цвели в полную силу, являя миру ярко-алые лепестки с белыми прожилками.

– Вы на главный рынок, я в харчевню, – предложил Ярдем.

Маркус покачал головой и сплюнул на мостовую.

– Если вы к ней, тогда я на главный рынок, – переменил порядок Ярдем.

– Будь здесь, – велел Маркус. – Я скоро.

И он зашагал по дороге, чувствуя струящийся между лопаток пот. У выглянувшего из проулка пса, измученного жарой, явно недоставало сил залаять на чужака. Прохожие встречались редко – они появятся только после заката: уж лучше ночная тьма, чем дневной зной. Даже голоса попрошаек и уличных торговцев казались хрусткими, как пережаренная корка.

После знойной улицы харчевня встречала прохладой. Свечи не горели, чтобы не отягощать воздух даже толикой тепла, и Маркус, шагнув с яркого света в сумрак, сощурился, приноравливаясь к темноте. За столами сидели с десяток людей разных рас, Китрин не было. Вдруг откуда-то донесся ее смех: Маркус пошел через зал, ловя ухом знакомые интонации, и остановился у драпировки, отгораживающей от зала отдельные столики.

– …будет способом вознаградить наиболее надежных должников.

– Только до тех пор, пока они не станут ненадежными, – добавил мягкий мужской голос. – Твоя система позволяет должникам растягивать сроки, и через определенное время низкие риски станут высокими.

– Магистра, – позвал Маркус. – Можно на минутку?

Китрин отодвинула драпированный занавес. Как Маркус и ожидал, напротив нее сидел тот ясурут-полукровка. Кахуар Эм. Конкурент. Между ними стояла тарелка с сыром и соленой морковью и изрядно опустошенная бутылка вина. Платье Китрин из вышитого льна подчеркивало фигуру, откинутые со лба волосы небрежно струились по плечу.

– Капитан?

Маркус кивнул в сторону задней двери – лицо Китрин исказилось досадой.

– Я могу выйти, – предложил Кахуар Эм.

– Нет. Я сейчас вернусь, – ответила Китрин. Маркус вышел вслед за ней.

В проулке воняло тухлыми остатками еды и мочой. Китрин скрестила руки на груди.

– Торговец пряностями принес плату за неделю, – объяснил Маркус. – Без тебя отказывается вручать.

Китрин нахмурилась, в углах рта и между бровями залегли складки. Она побарабанила пальцами по локтю.

– Он хочет еще что-то обсудить, – предположила она.

– И подозреваю, что не с твоими охранниками, – добавил Маркус.

Девушка кивнула, взгляд обратился