Генезис - Владимир Геннадьевич Поселягин

вещами покатил в город. При мне только «макаров» с полусотней патронов, пара гранат, документы и денег две тысячи. Остальное все спрятал. Документы на дом оставил в самом доме. Замки я там все сменил, попросил местного старичка-соседа присмотреть за подворьем. Жителей в деревне всего три десятка.

Мы с бабушкой обговорили, что встретимся, с другой стороны обочины автобусная остановка. Там она и сойдет. Времени в пути много было, подумать стоило. Думаю, сдам экзамены экстерном, возможно, на врача поступлю, а возможно, перееду в свой домик у озера и там жить буду. Места тихие, просто великолепные. Подумать надо. Тут еще одни думы спокойно жить не давали. Да я все о Ташкенте да об ограблении военных складов размышляю. Девчат найдут, они меня видели, а в той зеленой водолазке я мелькал перед комитетчиками и сотрудником милиции. Могут опознать, фоторабот составить. Если по нему не найдут, расспросами искать будут. Вдруг выйдут на СТО, по номеру машины пробьют, кто я, и в Ленинград направят ориентировку? Такое вполне может быть, а по возрасту осудить меня и отправить в места, не столь отдаленные, вполне могут. А за такое дело тут и к смертной казни приговорить могут. Оно мне надо? Вот и думал, стоило рисковать, или нет? Дом-то я купил, не вписывая свои новые данные, хозяину сказал, что впишу деда как владельца, но потом. Так что там пустое место. А, в общем, следов порядочно оставил. Гильзы к «Валу» найдут у убитых казахов на дороге, тоже след, ведущий на военные складам и ко мне. А я при убийстве молодых узбеков в Ташкенте АПБ использовал. А пулемет по толпе националистов? Точно смертная казнь. Поэтому, прихватив рюкзачок с пожитками, я запер машину, пусть так на обочине и стоит, всю ее протер от отпечатков и, сойдя на обочину, тут с двух сторон близко лес стоит, скрылся среди деревьев и в бинокль, издали изучал, кто приезжает и сходит с рейсовых автобусов. Пока два проехало, а вот и третий.

Вот автобус остановился, и его покинули два пассажира, две старушки. Оперативников нет, наружку на машине тоже не обнаружил, никто не притормаживал, проезжая мимо. Хотя если знали место встречи, могли заранее подготовиться, только я тут уже часа три, внимательно смотрел, чужих не было. Автобус отправился дальше, а я изучал бабушку Антона. То, что это она, сомнений не вызывало. И хотя вторая старушка была того же возраста, сразу бросалась в глаза их социальная разница. Ольга Петровна, бабушка Антона, одета в стильный костюм, изящная сумочка висит на тонком ремешке, на локте. А ее сверстница, это я на глаз определил, одета как старушка из деревни, в головном платке, сгорбленная. Она направилась в сторону деревни с двумя сумками, а Ольга Петровна с прямой спиной осмотрелась взглядом королевы. Машину она видела, как и то, что та пуста, меня выискивала. А когда автобус отошел, то быстрым, но не торопливым шагом направилась к машине, перейдя проезжую часть, и чем ближе подходила, тем тревожнее осматривалась.

Вроде чисто, так что я появился с другой стороны дороги и, перебежав трассу, а то там КамАЗ шел, подошел к машине. «Москвич» и прицеп сверкали чистотой, я их еще ночью на речке отмыл от пыли и грязи. А то ведь и под дождь попадал, и не раз. Первым делом, подходя, я позволил себя стиснуть в объятиях, а когда она наконец разорвала их, отодвинувшись и внимательно осматривая, приспустив водолазку на горле, изучая шрам, я сказал:

– Извините, Ольга Петровна, что обманывал вас, но я решил сказать правду. Я не Антон Верник. Точнее, тело его, но душа тело покинула, и освободившееся место занял я. Я вижу, вы смотрите на меня взглядом врача-вивисектора, наверняка сомневаетесь в моем рассудке. Однако нет, с высоты прожитых лет, уж извините, я в три раза старше вас, вы для меня девочка, я могу добавить. Это не первое тело, которое я занимаю. Я путешественник по телам. Сохраняю при этом свою память и память прошлых жизней. Меня Марком зовут. Давайте присядем в машину, и в дороге я вам все объясню, почему я решил вам открыться, хотя мог легко сыграть Антона.

Я открыл машину, опустив стекла, помог сесть Ольге Петровне, хотя она и сама ловко справилась, и сообщил под ее молчание:

– Вам будет трудно поверить, понимаю, но поверить придется. Например, я вожу машины, умею управлять самолетами, морскими судами. В сорок первом погиб, выполняя боевое задание. Можете проверить, лейтенант Некрасов, летчик транспортного авиаполка при резерве штаба Юго-Западного фронта. В прямом подчинении Буденного был. Получил Героя Советского Союза, это еще за Финскую, но лишен звания и наград по решению трибунала. Меня там расстрелять НКВД пыталось, за то, что сбили и в плен попал, на пару часов, пока не сбежал. Сиганул в реку, нас на обрыве расстреливали, я выплыл, а товарищу моему не повезло, убили. Особистам это не понравилось. Потом все вернуть пытались, награды тоже, но я сам отказался, лишили, так лишили. Погиб четвертого сентября, при выполнении боевого задания. Я в качестве главного штурмана наводил полк тяжелых бомбардировщиков на цель. Летели ночью. Да вот не повезло, на очередь истребителя нарвался. Потом я был Тихоном Ивановым из Москвы, занял его тело в семьдесят первом. Правда, с семьей поссорился, предали меня, бежал в Америку, сделал документы, но там влип в историю. Фильм «Терминатор» смотрели? Вот, с таким столкнулся. Бежал сюда, в Союз. Но в Ташкенте он меня настиг и убил. Это тоже можете попробовать проверить. В Ташкенте, убийство американского подростка в семьдесят первом. Правда там контора все засекретила. Это последние тела, что я занимал, до этого был дворянином в Древней Руси, мальчишкой-охотником. Путешествовал. Еще до того, как Колумб открыл Америку, побывал в Южной Америке, искал золотой город ацтеков. К слову, нашел. Потом был французским капитаном, воевал за Наполеона против англичан. Капитан граф Соло. Знаю больше десяти языков.

– Это все правда? – спросила она на немецком.

– В общих чертах, – кивнул я, отвечая на том же языке. – После гибели в Ташкенте, в семьдесят первом, я очнулся в теле вашего внука, рядом с телами семьи Верник. Бандиты праздновали рядом, я их вырубил и связал, с моим опытом это не трудно, уж извините за хвастовство, за такое время жизни я стал настоящей машиной для убийства. Сестру Антона и мать бандиты долго насиловали, пока не задушили. Отца пытали, живого в костер сунули, все ноги сожгли. Думаю, от