Тонкие грани (том 4) (СИ) - Кири Кирико

В десять вечера ко мне в кабинет вошёл Джек и сказал:

— Мы взяли их.

Не знаю почему, но внутри я почувствовал волнение. Немного странно, наверное, это говорить, но я будто хотел, чтоб они просто сбежали и избежали участи попасться к нам в руки. Просто уехали и никогда не возвращались сюда. Это, конечно, невозможно, так как парень не оставил бы нас в покое, но всё же.

Если говорить начистоту, то силы изначально были неравными. Огромный картель, по меркам одной семьи, вооружённые люди, не профи, но умеющие стрелять, большие деньги, полиция, доступ к информации, повсюду кто-то есть. Одна малейшая ошибка или недочёт, и по этой нитке мы могли спокойно раскрутить весь клубок.

Теперь же их будущее было незавидным. Но это уже не моя вина. И не их. Таковы правила игры.

— Отлично, где они? — спросил я, вставая. — Уже здесь?

— В подвале.

— Хорошо…

Это было действительно хорошо. Раньше, в клубе картеля, где мы веселились, были установлены генераторы помех импульса. Отнюдь не маленькие агрегаты, которые перебивали волны импульсников, тем самым мешая им использовать собственные силы. Эти агрегаты мы и стащили ещё во время войн, когда Брюссель не захватил территории Мачо, но картеля уже не было. Теперь эти машины, создававшие десятиметровую зону безопасности от импульса, стояли у нас. Они не отменяли уже пущенный импульс, но мешали его создать.

И как раз один был внизу, так что, оказавшись там, мы лишили последней надежды их семью выбраться.

В подвале, помимо камер, где сидела Фея, в другой стороне были технические помещения. Глухие комнаты, которые использовали то ли для допросов, то ли для складирования оружия. Сейчас там ничего не было, не считая генератора помех и труб, что проходили под потолком. Одна единственная лампочка, как и полагается, с металлическим грибовидным плафоном, как на какой-то базе второй мировой войны.

У одного входа в комнату дежурило человек пятнадцать, что мне напомнило коридор в больнице к единственному терапевту. Сам коридор — снизу зелёный, сверху побелка, частично обвалившая — словно говорил о унынии и смерти, как это было в моей больнице.

— Что вас так много? — нахмурился я.

— Там ещё столько же, — кивнул один из наёмников, окинув меня взглядом. Явно не ожидал такого юнца увидеть. — Парень оказался крепким орешком. Четырёх в минус. Но мы взяли его с семьёй.

— Всей?

— Да. Все: мать, он, сестра, младший брат и ребёнок.

— Это девочка, — непонятно зачем сказал я и направился к двери.

Открыл и очутился в просторной подвальной комнате. У входа действительно стояло пятнадцать человек. Они словно боялись тех, кто был напротив, привязанных к стульям, столпившись так, будто готовы были броситься бежать.

Только автоматами в них не тыкали разве что, хотя таковые держали уже в руках.

— Это они, — сказал за спиной Джек.

— Да я догадался.

Нет, не все были привязан к стулу — самую маленькую они скотчем примотали, и та, кажется, мирно спала.

Когда я вошёл, все четверо подняли ко мне глаза и у каждого читалось что-то своё: ненависть, обречённость, страх… Парень, зачинщик и исполнитель, сразу выпрямился. Он буквально прожигал меня взглядом, немного морщась, будто перед ним лежала куча навоза. Всем видом показывал, что не боится меня, его не запугать и он готов умереть, если это потребуется.

Женщина, мать, наоборот, сгорбилась. Склонила голову и бросила на меня лишь мимолётный взгляд, будто хотела лишь убедиться в том, кто пришёл сюда, после чего вновь упёрлась в пол. Девушка тоже не смотрела на меня, направила взгляд куда-то в пол перед собой и плакала, шмыгала носом и иногда вздрагивала. Паренёк шести лет смотрел на меня испуганным взглядом, как смотрят некоторые дети на врачей или злых учителей. До него явно не доходило, где они оказались, и это был скорее естественный страх на подобную ситуацию.

Целая семья.

— Босс? — тихо позвал меня один из наших. — Что делать с ними?

Казалось, что это послужило чем-то вроде триггера для всей семьи. Ненависть на лице парня стала уже откровенной, он даже сплюнул, показывая отношение ко мне. Мать лишь подняла взгляд ещё раз, присмотрелась ко мне, и потом вновь опустила голову. Девушка заплакала громче, уже не сильно скрывая это по звукам. Мальчишка всё так же таращился испуганно на меня, поглядывая на сестру.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Все вышли, — сказал я, разглядывая их.

— Но…

— Ты плохо слышишь? Или я неразборчиво говорю? — холодно поинтересовался я у боевика. — Валите нахер все из комнаты.

— Всё, парни, уходим, — поддержал меня Джек и тихо добавил. — Мы за дверью, если что.

Я дождался, пока в комнате не остались мы одни. Стало непривычно тихо, не считая плача, так как исчезли посторонние шумы типа перешёптываний или шороха амуниции. Да и комната будто сразу стала больше.

Остались мы. Один на один. И мне было неспокойно, будто это меня поймали, а не их. Никогда бы не подумал, что дойду до сопереживания противнику… Хотя конечно жалко их, что тут скажешь?

Я подошёл поближе, рассматривая пленников.

— Вот, значит, какие вы… — пробормотал я, пройдясь перед ними. Остановился напротив матери, которая не поднимала головы. — В первый раз встречаемся лицом к лицу. Не считая тебя, — кивнул я на парня.

В ответ он лишь плюнул в мою сторону.

Я другого, собственно, и не ожидал в ответ. Перед ними стоит убийца сына и брата, причина всех бед. Какую реакцию я ещё должен был вызывать у них? Да будь я на месте этой семьи, сделал бы то же. И всё же…

— Зря вы ввязались во всё это. Тем более зря ты ввязал в это семью, парень. Теперь спрос будет с вас всех.

— Они здесь ни при чём, — тихо ответила мать. — Это всё я.

— И ваш старший сын, миссис Рич. Вы вдвоём это устроили. Жучок, нападения… Я даже не удивлюсь, если пытали моих людей вдвоём, — и не вольно покосился на девушку. — А может и втроём.

— Она здесь не причём, говна ты кусок, — прорычал этот партизан.

Я лишь пожал плечами.

— Если бы вы пришли ко мне, то это можно было бы решить миром.

— Что, блять? — расхохотался парень. — К тебе? Да кем ты себя возомнил, уёбок?

— Тем, кто виновен в смерти твоего младшего брата, — ответил я. — Не буду отрицать, я не умею возвращать людей к жизни, но мы бы могли договориться, чтоб не доводить ситуацию до подобного.

— Договориться? Купить жизнь брата? Ты об этом?! — покраснел он от злости.

— Выплатить компенсацию, — поправил я его, — как делают во всём мире. Я знаю, деньги ничего не изменят, не исправят и не вернут вашего сына и брата, это естественно. И справедливость бы тоже не восторжествовала. Из-за этого осталось бы чувство несправедливости, боль и обида, знаю. Особенно для вашей семьи, которой и так досталось. Однако… — я развёл руками, — по-вашему это лучше?

Молчат. Парень, видимо, от злости, ничего не может сказать, но остальные просто молчат.

— Вы ничем не отличаетесь друг от друга, — тихо произнесла мать. — Вы все.

— Да, не отличаемся, миссис Рич. Но мне хочется, чтобы вы знали: мне действительно жаль, что так вышло с вашим сыном. И с вашим мужем, и вами, — сказал я матери.

— Отъебись от неё, — бросил мне парень. — Хочешь поговорить, поговори со мной, уёбок.

— С тобой? — посмотрел я на него. — А что ты хочешь услышать от меня? Извинения? Что-то я сомневаюсь.

Он открыл рот и… закрыл его, с ненавистью смотря на меня. Не знал, что сказать.

— Бесполезно что-то говорить, потому что ты не хочешь от меня что-либо слышать. Да и что бы я теперь ни сказал, ситуацию это, к сожалению, не изменит.

— Вы даже не остановились… — продолжила негромко она. — Бросили его умирать на асфальте, одного. Просто уехали, будто… будто сбили насекомое. А теперь ты говоришь, что сожалеешь. Но тебе плевать, ведь не ты и не твои родные были на его месте. И твоя жалость не вернёт его. Ничего уже не вернёт моего сына. Как и не исправит эту ситуацию.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Если бы наше противостояние не зашло так далеко, то я бы смог исправить ситуацию. Но… боюсь, та черта уже пройдена.