Его последний приказ - Дэн Абнетт

колонны солдат и бронетехники, продвигающиеся цепью в степной город: длинные, извилистые реки фонарей и прожекторов, плывущие сквозь темноту. Шли все. Вон Войтц направил все, что у него было.

Вдали, на севере, возвышалось сердце Монса, полное секретов и злого умысла. Непреклонное, безмерное, такое же твердое, как горный пик, оно опускалось над нижними отсеками, полувидимое в ночи, такое же ужасное, как угроза смерти.

Валькирия пролетела по длинному четвертому отсеку, где еще больше могучих рек военных машин плыло вперед. Значительная часть контингента Вон Войтца была направлена в самую горячую зону пятого отсека. Гаунт догадывался, что Имперские силы, по меньшей мере, добились некоторого прогресса в пятом. Учитывая вес подходящего подкрепления, он едва удивился этому.

Они пролетели под исполинской аркой и влетели в пятый. Далеко впереди, на земле, губительный свет битвы освещал ночь, янтарным и красным. Гаунт заметил пункт, ярко освещенный наземными огнями и прожекторами, слева от них. Еще одна длинная колонна бронетехники и транспортов двигалась на серев внизу.

Валькирия описала круг, и начала спускаться на широкую базальтовую площадку, которая служила посадочной площадкой. Они коснулись земли с мягким глухим стуком и двигатели выключились.

Гаунт открыл люк и выпрыгнул, с Эзрой позади.

— Вы хотите, чтобы я остался, сэр? — позвал пилот.

Гаунт кивнул. — Да, спасибо. Так долго, как только сможешь.

— Круговая проверка, пожалуйста! — закричал пилот приближающейся наземной команде. — Десять минут! — Гаунт с Эзрой поспешили по дорожке к дому, который служил центром пункта. Низкая пологая местность вокруг была покрыта тысячами палаток, как казарками на коже какого-нибудь морского монстра. Слышался гул двигателей от близлежащей дороги, когда колонна с подкреплениями проезжала мимо, без начала или конца. Сам пункт кишел личным составом.

— Кто командующий пунктом? — спросил Гаунт проходящего мимо Колстекского сержанта.

— Это Маршал ДеБрэй, сэр.

— Где я могу найти его?

— Он уже отправился на линию фронта, сэр.

— Тогда кто командует здесь?

— Полковник Бейдер, сэр. Сарпойский 88-ой.

— И где он может быть?

Сержант пожал плечами. — Может быть, в главном укрытии? Или вы можете попробовать...

— Забудь, — сказал Гаунт. Он прошел мимо сержанта к фигуре, которую только что заметил в толпе. Старику, стоящему в одиночку, смотрящему, ждущему.

Гаунт начал идти быстрее, проталкиваясь сквозь толпу. Старик повернулся, и увидел его.

Гаунт сделал несколько последних шагов и упал на колени перед ним.

— Аятани отец, — прошептал он. Цвейл нагнулся и положил свои руки на плечи Гаунту, мягко подталкивая его подняться на ноги. Священник уставился в лицо Гаунта. Из старых глаз Цвейла лились слезы.

— Я многое повидал за свою жизнь, — сказал Цвейл. — Но видеть тебя здесь доставляет мне наибольшую радость.

— Рад вас тоже видеть, — сказал Гаунт. Он тяжело сглотнул. — Я долго был без благословения, отец, слишком долго. Мои грехи грузом давят на меня. Иногда, я думаю, что они слишком тяжелы, чтобы с меня их мог кто-нибудь снять, даже беати.

— Она сильная девочка, — сказал Цвейл. — Я уверен, что она поможет. — Цвейл продолжал пристально смотреть в лицо Гаунта. — Во имя всего святого, Ибрам, ты побывал в аду, так ведь?

— У него другое имя, но да.

— Хотя, мне нравится борода, — сказал Цвейл.

Цвейл повел Гаунта к командному пункту, держа руки Гаунта в своих, как для утешения, так и для поддержки. Аятани Цвейл, неизменно старый, стал намного более старым и хрупким с тех пор, как Гаунт видел его в последний раз.

— Роун здесь?

— Да, да. Ты тоже похудел. Ты не ел?

— Отец...

— И ты ранен. Эти царапины на твоем лице.

— Да, отец. Была битва.

— А твое плечо. Что случилось с твоим плечом?

— Рана. Телесная рана.

Цвейл воскликнул с неодобрением. — Телесная рана? Телесная рана? Они все телесные раны! Никто никогда не говорил «Во, смотрите! Мне только что попали в кости, но плоть абсолютно не задета!» Это все старая чепуха, вот, что это такое. Это фраза, которую вы, героические воины, произносите, чтобы казаться мужественными и стойкими. «Ха, это, всего лишь, телесная рана! Всего лишь, телесная рана! Я могу продолжать!» Чушь!

— Отец...

— Я слышал такое от человека, когда он потерял ногу!

— Отец Цвейл...

Внезапно Цвейл наклонился ближе и прошептал на ухо Гаунту. — Я не хочу беспокоить тебя, Ибрам, мой дорогой мальчик, но за нами следует очень большой человек. Очень большой. Очень высокий парень. Мне он кажется весьма зловещим, но я уверен, что ты знаешь о нем, потому что ты всегда бдительная напряженная пружина.

Гаунт остановился и повернулся.

— Эзра? Иди сюда. — Нихтгейнец подошел.

— Эзра ап Нихт, из Антилла Гереона. Это мой старый друг Отец Цвейл из Имхавы Аятани.

Возвышающийся партизан слегка кивнул в сторону Цвейла.

— Биддю халлоу, элдерен, — сказал он.

— Что он сказал? — спросил Цвейл, искоса посмотрев на Гаунта.

— Он приветствует вас.

— Он очень высокий. Опасно высокий. Я сказал, вы очень высокий, сэр.

— Хват сейзи?

— Я сказал, ты очень высокий. Высокий! — Цвейл сделал жест рукой над своей головой. — Высокий? Ну, знаешь? Не низкий?

— Хват, элдерен?

— Он дурачок, Ибрам? Кажется, он не понимает. — Эзра вопросительно посмотрел на Гаунта, кивнул в сторону Цвейла и резко оторвал пальцы от своих губ.

— Нет, все в порядке, — сказал Гаунт. — Я его все время терплю.

— Это был грубый жест, так ведь? — прошептал Цвейл Гаунту. — Он только что сделал грубый жест в мою сторону.

— Нет, отец. Он только заботился о моем благополучии.

— Хнх! Высокий –