Сердце Земли - Виктор Астахов

Ныне масса людского воинства представляла собой смесь из солдат, инквизиторов и жителей деревни, соединившихся в единый строй. Под командованием барона людские силы теснили орков к огню, лишая манёвренности и шанса на атаку. Первый же размен окончился гибелью двух полу-демонов и ликованием людских голосов. Командой барона на два фланга был выстроен авангард. Стараниями солдат он стал неприступен. Ситуация перевернулась.

— Даза! — послышался громогласный клич из пасти огромной твари.

Все орки доселе поглощённые схваткой, бежали прочь, скрываясь среди узких улочек. Даже несмотря на неистовый гнев, они слышали клич и не спешили погибать в столь безнадёжном сражении.

Пламя охватило большую часть деревни. Из конюшен уже давно не слышалось криков лошадей. Главная улица была усыпана хлопьями пепла и десятками изрубленных, обожжённых тел. Кровь пропитала почву.

— Вот, суки! — среди общей какофонии криков и плача, подал голос барон. — Бежали, как только мы сомкнули строй!

— Решили перегруппироваться, — с привычным спокойствием ответил Иоан. — Огонь продолжает распространяться. Деревню уже не спасти. Нужно уводить людей.

— Этого они и хотят, — оскалился Каствуд. — Тянут нас на открытую. Хитрые твари! Ловко они тут всё провернули! В открытом бою мы их задавим, но если решим бежать — будет туго.

— Боюсь, барон, выбора у нас нет. Если останемся здесь — задохнёмся. Снаружи нас будут ждать стрелки и возможно, волки. Но это — единственный путь. Вы и ваши люди должны уходить и прикрыть крестьян.

— Орки так не оставят. Пойдут следом. Будет много жертв.

— Знаю. Именно поэтому, мы остаёмся здесь и дадим бой. Именем Эльрата, мы одолеем врага, или дадим вам время!

— Но…

— Никаких, но, барон. Таков наш долг. Ваш долг — защищать этих людей. Идите! Нельзя терять время.

Каствуд свёл хмурые брови, но всё же кивнул в знак согласия и почтения к воле своего соратника. Каждый, включая самих инквизиторов, понимал, что у отряда Радомира, истерзанного в жесткой схватке, не было шансов против превосходящего в силе и числе врага. Однако инквизиторы оставались непреклонны, даже перед лицом гибели. Таков был удел их ремесла и жертва за спасение людей от тёмной силы, чем бы та ни являлась.

— Все слышали?! — воскликнул барон. — Уходим! Хватайте одежду и оружие! Быстро-быстро! Не время для слёз! К северным воротам! Сержант Ма́льберт! Выстройте пехоту по левый фланг! Спрячьте женщин и детей в центре колонны! Все, кто может сражаться — вперёд!

Движимые голосом барона люди пришли в движение. Они брали родных, раненых, осиротевших детей и друзей, дабы бежать прочь из того места, что некогда называли домом.

— Сир Радомир, — уходя, промолвил Каствуд и отдал инквизитору честь. — За Империю!

— За Империю, — мрачно ответил Иоан.

5

Су’ура спрыгнула с горящей крыши и поравнялась с прочими орками. В её глазах сверкали слёзы и гнев. Из остатков клана — тех самых охотников, что вернулись в пылающее поселение, осталась лишь половина — дюжина израненных бойцов, не считая старика Нашака, что ждал за стенами Вероны…

Они шли по охваченным пламенем улицам, наблюдая лишь разруху и смерть — последствия минувшей бойни. Едва ли орки хотели совершить подобное, но такова была цена за жизни их клана. Движимые страхом, люди спешно покидали стены деревни. Су’ура вынимала стрелы из тел и возвращала в колчан.

Стрелы с чёрным оперением из вороньего пера и резной руной на наконечнике, созданные согласно охотничьим традициям её семьи.

«Отец… если бы мы пошли вместе…» — прозвучала мысль в голове орчихи, что заставила её натянуть тетиву и прицелиться в спины беженцев. — Твари!

— Оставь, — буркнул Расва́к, предотвратив выстрел охотницы. — Деревня горит. Кровь оплачена. Пусть уходят. Победа за нами.

— Нет! — прорычал Дух Песков. — Пока жив проклятый барон, орки не получат победу!

— Ублюдок надолго запомнит этот позор! Золотой муж бежит, Крог! Нам незачем…

— Так, Расвак чтит память клана?! Так, чтит память вождя и братьев?! Враг бежит! Враг слаб! Настало время выйти на настоящую охоту!

Молодой орк опустил взгляд. На его лице воссиял оскал, а в глазах вспыхнули искры.

— Победа или смерть! — глаза тра’вага едва не вспыхнули огнём, и более никто не противился его зову. — За «Дикое Ухо»!

Орки последовали за людьми, бегущими через северные врата, однако их путь был преграждён группой воинов в чёрно-жёлтых гербовых накидках. Десяток израненных инквизиторов — половина от изначального числа, выстроились в шеренгу у врат и готовились к решающей битве.

— Орки! — вдруг послышался голос одного из людей — лидера инквизиторов. Иоан сделал пару шагов вперёд, выступив перед своим строем. В его руках, наряду с щитом виднелся некий предмет. — Остановитесь! С вами говорит инквизитор сэр Иоан Радомир. Я — лидер инквизиции и карательного отряда имперской армии. Я — тот человек, что истребил ваш клан и предал огню вашу обитель. Вы, посмели творить бесчинства среди земель Священной Империи и поплатитесь за содеянное! Каждый из вас, кто намеревается переступить эту границу будет сражён моей рукой, — лёгким движением, инквизитор отправил в полет предмет, находившийся в его руке, и тут же обнажил меч. — Кто готов принять вызов?

Лица орков исказились в злобных оскалах. Послышался рык. Нечто округлое, брошенное Иоаном, ударилось о землю и явило себя в свете веронского огня.

— Травгар, — беззвучно промолвил Крог.

Зрелище попросту шокировало орка. Он прекрасно понимал обычай взятия трофеев. Некогда и сам Дух Песков собирал головы рыцарей и порубленных детей Ургаша, но лишь самых достойных противников. Каждый трофей, полученный в схватке с могучим врагом, служил свидетельством силы тра’вага. Каждый трофей приносил ему славу и честь. Но кому мог принести славу старый шаман, из-за травмы едва способный держать топор? Нет. Это был не военный трофей. Это была усмешка на потеху солдатне — свидетельство их гнусной победы, усмешка над «Диким Ухом», его вождём и великими духами. Орк, которого Крог считал воплощением благоразумия, орк, что научил его как примириться с собой — его третий отец, отец его жены и дед дочери был мёртв, убит как животное на скотобойне.

Всё, что происходило до этого момента, потеряло своё значение. Лицо старого шамана застыло в неистовом, полном ярости оскале.