Говорящие кости - Кен Лю

теперь были наполнены уже не жалостью и презрением, но восхищением и почтением.

Помимо всего прочего, ветеранские общества выполняли еще одну функцию, известную только тем, кто заслужил доверие Моты: они вели набор на службу в личную армию императора Монадэту.

Ядро этой армии в Тиро-Козо составляла личная охрана Фиро. Солдаты гвардии отвечали за безопасность вождя, и многие прошли вместе с ним кампании по подавлению мятежей, начавшихся еще в правление Четырех Безмятежных Морей, когда император был совсем мальчиком. Вокруг этого проверенного временем ядра Фиро постепенно создавал оболочку из рекрутов, как правило идеалистов, в душах которых разглядел искру родства. Среди них были ученые, не преуспевшие на имперских экзаменах, потому что критиковали регента Джиа за пресмыкательство перед льуку, и меченосцы, чьи жалобы на недостаток героев в этом упадническом веке подслушал в таверне какого-нибудь городка путешествовавший инкогнито император. Были в их числе также и наделенные различными талантами люди, вроде членов Цветочной банды, которых рекомендовали Дзоми Кидосу, Тан Каруконо или другие доверенные союзники. Однако процесс набора, основанного на таких принципах, шел медленно и неровно, так что с каждым годом прибывало лишь небольшое число добровольцев.

А вот сообщества ветеранов, служивших примером героизма и самопожертвования, действовали как место притяжения для тех, кто обладал воинским духом и был готов откликнуться на призыв императора. Работая через сеть проверенных людей, Мота вскоре сумел организовать устойчивый приток в Тиро-Козо рекрутов, вливавшихся в ряды личной армии Фиро.

Едва получив записку от Фиро, Арона и Мота приступили к мобилизации своих ресурсов. К тому времени, когда Види и Дзоми довели до их сведения конкретный план, они уже были готовы действовать.

Мота разослал в ветеранские организации по всем Островам послания с указанием, что ему нужно собрать в Гинпене как можно больше членов этих сообществ. Арона, в свою очередь, обратилась к Рэдзе Мюи с просьбой стянуть в Гинпен всех выступающих в поддержку войны ученых. В основном это были люди молодые, выходцы из небогатых семей.

Дзоми подсказала Ароне, что из Рэдзы Мюи может получиться хорошая соратница, поскольку она наделена необходимым сочетанием амбиций и харизмы, а также способностью пойти на риск, возглавив движение заговорщиков.

– Она напоминает меня саму в молодости, – заметила секретарь предусмотрительности.

Арона высоко ценила мнение Дзоми, однако у нее имелась и еще одна причина доверять Рэдзе: эта молодая чиновница была большой поклонницей «Женщин Дзуди» и даже приобрела сезонный абонемент на представления «Мифов основания».

Въезжая в Гинпен, Айя Мадзоти даже и не догадывалась, что она попадает в ловушку, которую заговорщики готовили не один год.

Гинпен, шестой месяц одиннадцатого года правления Сезона Бурь и правления Дерзновенной Свободы

После долгих и бесплодных переговоров Айя отдала наконец солдатам приказ силой удалить со своего пути Рэдзу Мюи и остальных участников протестов.

Ученые и ветераны боевых действий сцепили руки и начали петь:

– Нет гусю дела до чести и злата, до славы, амбиций. Мы – лишь звено в бесконечной цепочке любви поколений. Я не за троны сражаюсь, но говорю своим детям…

Огромная толпа, наблюдающая за противостоянием, подхватила песню. Многие видели оперу «Женщины Дзуди», катались по рельсам на тележках, участвуя в воображаемом бою с гаринафинами, посещали представления реконструкторов или слушали, как ветераны рассказывают в чайных домах о былых кампаниях, демонстрируя шрамы и таблички с перечислением боевых заслуг. Трусливая капитуляция Джиа перед требованиями льуку резко контрастировала с представляемыми в театре Ароны героическими картинами, и народ желал выразить свой гнев и неудовольствие по этому поводу.

Когда солдаты Айи спешились и неохотно двинулись на протестующих, собираясь оттеснить тех с пути, толпа осыпала их криками:

– Позор! Позор! Позор!

– Вы должны с варварами-льуку сражаться, а не с аноджити!

– Видели беглецов с Руи и Дасу? Многие из них моложе вас, совсем еще мальчишки и девчонки, но они не побоялись восстать против льуку!

– Надо бороться за свободу!

Толпа напирала, угрожая смести две шеренги удерживающих ее солдат.

По мере сближения с возмутителями спокойствия солдаты заколебались и остановились, с мольбой глядя на Айю.

А та ухватила Рэдзу Мюи за воротник, оторвала верхнюю часть ее туловища от земли и рявкнула:

– Вели своему сброду убираться!

– Никогда! Если только ты не разорвешь этот унизительный договор, – заявила Рэдза. – Как можешь ты так поступать? Да твоя мать сгорела бы со стыда, увидев, что ты превратилась в комнатную собачку льуку.

«Я не предательница. Я обязана повиноваться императрице, хранительнице печати Дара».

Айя наклонилась так, что оказалась нос к носу с Рэдзой.

– Не смей приплетать сюда мою мать! – прорычала она. – Долг солдата – выполнять приказы государя.

– Только не тогда, когда эти приказы незаконны.

– Это. Государственная. Измена.

– Тогда арестуй всех, кто готов лечь поперек твоего пути. Да их здесь столько, что у вас просто-напросто тюремных камер не хватит.

– Предательница! Позор! – продолжала выкрикивать толпа.

– Мечи наголо! Разогнать их! – скомандовала Айя Мадзоти, оттаскивая Рэдзу в сторону.

Ее глаза налились кровью – от возгласов толпы внутри у Айи все кипело, а тень сомнения, все разрастающегося после разговора с Фарой, угрожала накрыть ее с головой.

«А вдруг Рэдза Мюи права? Что, если бы мама устыдилась, увидев меня сейчас?»

– Я не предательница… – пробормотала Айя, обращаясь сама к себе. – Я восстановлю доброе имя Мадзоти…

Войска снова двинулись на протестующих. Ученые и ветераны стояли, сцепив руки, с вызовом глядели на солдат и распевали еще громче:

– Вы – это Дара, А Дара есть вы. Никогда не сдавайтесь!

Толпа давила на шеренги солдат, как штормовая волна на волнолом.

– Арестовать их всех! – заорала Айя Мадзоти. – Это они предатели! Они! Прибегайте к силе, если понадобится!

Двое солдат схватили пожилого мужчину с деревяшкой вместо левой ноги. По бокам от него стояли, держа его за руки, двое молодых ученых. Старый ветеран сопротивлялся, и солдаты принялись силой вырывать его из живой цепи. После короткой схватки им это удалось: старик упал, до крови разбив о землю нос.

По толпе прокатился рев, похожий на раскат грома, а затем в воздух градом полетели различные предметы: огрызки фруктов, сырые яйца, гнилые овощи, мелкие камни, колотая галька, скинутые туфли…

Застигнутые врасплох солдаты, скорее ошарашенные, чем пострадавшие, попятились и спрятались за щитами. Вскоре щиты их покрылись пятнами от яичного белка, скорлупы, раздавленных плодов. Под ногами у растерянных воинов стремительно росла куча мусора.

Айя Мадзоти уже чуть ли не голос сорвала, побуждая войско немедленно разогнать толпу, но солдаты отказывались двигаться.

– Чего вы испугались? – заорала на них Айя.

– Я не боюсь, – ответил молодой солдат,