Оазис - Артемис Мантикор

— А говоришь, что ничего не знаешь, — пожурил я её.

— Арктур… демон зеленоглазый… я простой штурмовик. Даже лидером меня поставили «по приколу». Та колония, из который ты меня забрал — отстойник для таких, как я. У нас есть негласное правило, знаешь? Доверять почётный караул ветеранам там, где они никого не убьют по глупости. Война вредит нашему разуму. Иногда в твоей голове просыпаются деирдре, и ты просто так убиваешь мирного эльфа, думая, что спасаешь отряд от астурийного делирия. Я отработанный материал, доживающий дни в якобы очищенной от деирдре колонии. Когда мы грохнули ядро, они начали сильно тупить, и появились такие места, как Таэльглас.

Она пребывала в странном состоянии, смотрела в одну точку где-то у меня под ногами. Трезвая Лифа меня пугала. В первую очередь потому, что её в таком состоянии легко мог поймать посттравматический синдром.

— Ты давно не в колонии, Лифа. Ты в Стене. База, где ты служила, находилась в одной из локаций. Ты сама это всё видела.

— Да, ты сдержал слово, демон. Я действительно увидела очень много невозможного. Это… сложно понять. Я простой штурмовик. Я умею очень хорошо стрелять. Думать — не моя работа. Может, я всё ещё в плену у деирдре. А может, вся моя жизнь мне приснилась, и мы живём в симуляции поражённой ионной чумой нейрокапсулы…

— Вот о ней я и хотел бы сейчас поговорить, если не против. Всё, что можешь вспомнить.

— Я уже рассказывала истории деда Линнараэля… Твоей женщине не понравилось.

— Сайне? Она управляет ими, — пояснил я. — А мне предстоит их сейчас валить.

— Ионический код влияет на разум, — она покрутила пальцем у виска. Знакомый жест, которым она описывала псионику. — Не так как деирдре, но колонии, где восходили сферы, мыслили уже иначе. Просто… сложно адаптироваться в чужом мире с чужими правилами.

— Начни с самого начала.

Лифа протянула ко мне пустую кружку, и я вытащил из дыры в убежище горячий чайник от Сильвана.

— Ханнад… — ответила она. И перевела. — Спасибо.

— Война с ионитами была очень долгой, но не такой агрессивной, как с деирдре или морранди. У них нет намерения уничтожать живых. Скорее, они считают, что так оптимизируют процессы. Ты ведь знаешь, что у них ошибки в вычислениях?

— Одиннадцатеричная система? Да, конечно.

— Не совсем. Просто считая десять чисел, они получают одиннадцать. Я не математик, я не знаю их логику. Наши учёные как-то с большим трудом сумели её повторить и тогда смогли заставить их думать, что к нам летать не нужно. Хотя периодически они всё равно залетают даже сейчас. У них нет единого разума, как у деирдре. Очистителей было одиннадцать. Хотя им всё ещё казалось что десять, что вносило путаницу в их логистику.

— Значит, у нас здесь сущность такого масштаба? Всего одиннадцать на всю их империю?

— Я бы не назвала это империей. У них нет цели, или мы просто не смогли её вычислить. Единственное, что мы поняли, это что они пытаются превратить наш мир в свой.

— То есть ассимилировать?

— Вроде того. Говорят, была допущена какая-то критическая ошибка при самом их создании, в результате чего они поработили и своих создателей и пошли захватывать всё подряд. Возможно, они что-то строят… не знаю. Все их владения — заводы и шахты. Ещё дома-муравейники там, где они захватывают обитаемые планеты.

— Они живут в каком-то другом измерении или как?

— Проблема не только в том, что они неправильно мыслят. Они заражают этим мышлением других. Разумные думают, что они часть системы, а потом сходят с ума. Биологическая жизнь быстро вымирает так как даёт очень мало потомства на их планетах. Но иониты очень религиозны и свято верят в то, что лишь их система счёта верна. Настолько, что в это верить начинает реальность. Так они приносят часть искажённой физики своего мира к нам. Как-то так…

— Машины с ошибками в голове, которые поклоняются сломанной математике? — подытожил я всё сказанное.

Лифа слегка улыбнулась.

— Сайне эта история не понравилась.

— Она говорит, что видит в их математике нечто большее…

— Они все так говорят. И под светом ионосферы их законы начинают работать.

— Поэтому они разрушают магию? По законам их мира она не должна работать, поэтому её нет? Точно ионитовая логика.

— Всё начинается с того, что они изменяют заряды ионов на свою версию. Это тот же заряд, но он чуточку больше. Этого достаточно чтобы изменить всю физику. Другие частицы остаются прежними, но материя изменяется. В конечном итоге всё на базовом уровне есть свет. Вся материя произошла из него. Во всяком случае, так нам вроде бы рассказывали в академии… Разрушение магии — только побочное свойство. Вернее, она не разрушается, а просто не существует, пока не вернуть законы физики в норму.

— Ты назвала очистителя ионитом четвёртого порядка. Что это значит?

— Ионосфера и изменение заряда ионов это первая ступень, — пояснила Лифа. — Магнитосфера изменяет законы магнетизма. Это вторая ступень. Они начинают летать в нарушение гравитации, поднимать металлические предметы, управлять электричеством. И обычным, и тем что у них.

Я припомнил красные молнии. Иониты с ними были сильнее тех, обычных.

— Третьими они изменяют ход времени. Тогда они перестают быть ржавой консервой. У них появляется неплохая броня а боевые алгоритмы становятся на порядок эффективней. На этом этапе спасать колонию становится уже нецелесообразно. Помнишь, как мы оборонялись против вычислителя на холме?

— Насколько сильно они могут изменять ход времени?

Тот, что нас ждёт, наверняка так умеет, если это могли механизмы в землях аномалий за двадцатым.

— Они не изменяют время. На этом этапе мы уже не понимаем их технологий. Может, навы знали больше. Если предположить, что существуют частицы времени, или ими управляют какие-то математические законы, то они создают нечто вроде воронки. Я сама такое не видела… Но рядом с хроносферой ход времени искажается и расходится как бы волной.

Я задумчиво почесал голову. Умные речи со стороны Лифы воспринимались слабо. Ну или я больше к ботанике привык.

— Короче, у нас в учебке говорили, что единственный способ такого разбить — это идти в ближний бой. Чем дальше ты стоишь от ионита с хроносферой, тем больше у него власти через время. А в ближнем бою