Парадокс жнеца - Алексей Котов

о ней вспоминали только в этот день. Ну, кроме тех случаев, конечно, когда надо было упомянуть в разговоре аргумент-пример того, кем не надо быть.

Но три месяца назад, когда монолит под облачной цитаделью проснулся, о Кайсаре — которая последние несколько лет постоянно находилась внизу, вдруг вспомнили абсолютно все в семье. Контроль над богатым ресурсами монолитом потребовали передать старшей сестре; и указание фамилии было бы для Кайсары законом, если бы она не была назначена на свою должность по линии Протектората. В результате Октавия смогла забрать только две грани монолита — апеллируя к вопросам безопасности, потому что Пятая бригада количественно не подходила, понеся потери во время атаки Плети. Но, забрать на время — новые батальоны уже формировались и в ближайшие месяцы легион Октавии должен был уйти.

После такого выступления взбрыкнувшей Кайсары глава фамилии — во время личной встречи наедине, пригрозила ей изгнанием и остракизмом. Кайсара смиренно согласилась, упомянув что воля главы — закон. На этом разговор тогда закончился, изгнания не последовало.

О ней словно бы забыли.

Прибыв по срочному вызову в облачную цитадель час назад, Кайсара поначалу опасалась, что именно она стала причиной общего сбора. Кроме перспективы изгнания, были и еще причины. Кайсара в процессе реорганизации бригады себя и свои амбиции не сдерживала. Два старых батальона тогда получили названия Viperous и Venomus; сейчас два новых батальона получили официальные названия Vulturine и Vulturnus. И теперь, с легкой руки Кайсары, Пятая бригада буквально олицетворяла тайный облик покровительницы фамилии, реверанс Старым Богам — включая даже могущий быть опасным намек на Восточную часть Империи, которой правили Клеопатра и Антоний.

Учитывая важность символизма в Римском мире, такое могло бы стать вызывающей политической заявкой даже от полноправного члена влиятельной фамилии, не говоря уже о двенадцатой дочери захудалого матриархального семейства, вот уже пятую сотню лет цепляющегося лишь за древнее имя и крохи прежнего влияния в Просторе Селены. Но, похоже, на эту сторону самодеятельности Кайсары пока никто не обратил внимания.

Скорее всего, глава фамилии срочно собрала с поверхности и орбиты всю фамилию в рамках подготовки грядущего юбилея — через месяц Юлии Клеопатре Агриппине Великой исполнялось двести пятьдесят лет. И может быть даже причина в том, что сегодня наконец официально будет объявлена преемница — Октавия, уже давно негласно пребывающая в этом статусе. Правда, власть даже в удачном для себя варианте Октавия начнет постепенно забирать лет через двадцать-тридцать, а полное влияние в фамилии не получит и лет через сто.

Привстав невольно, чтобы глянуть на восседающую во главе стола Агриппину, Кайсара вздохнула. Какая ирония — у них день рождения в один день, но насколько разное положение, права и привилегии. Агриппина через месяц лишь формально начнет отходить от дел, сохраняя прежнее влияние, Кайсара же — вместе с полным совершеннолетием, даже не получит право голоса на семейном совете.

Единственное изменение — у нее все же появится возможность откорректировать внешность, добавив более зрелые черти и перестав наконец походить на девочку-подростка, в образе которой она живет вот уже десять лет. Когда ей исполнилось двадцать семь — сразу после позора, коррекцию внешности глава фамилии Кайсаре проводить запретила. Такое вот извращенное наказание. И после окончания Академии прошения об изменении облика Агриппина отклоняла несколько раз. Самая неприятная из придирок главы фамилии. Других таких, в мелочах, всегда были десятки, даже сотни. К примеру мундир бригады федератов ей на общие сборы одевать запрещено, и на каждое собрание Кайсара была вынуждена ходить в традиционном платье-столе, которое с юности ненавидела.

В принципе — подумала девушка, в семье ей падать больше некуда, о чем вообще переживать? Как двадцать лет она села в общем зале здесь, так и сидит до сих пор — так что конюшенные, грумеры, парикмахеры и другие личные помощники и прислуга старших сестер занимают за столом место гораздо ближе к главе фамилии. Место Кайсары всегда было тут у окна, в так называемой бесправной кишке — откуда тебя даже не видела глава фамилии.

Зато отсюда открывался отличный панорамный вид на зеленый уровень цитадели — отвела взгляд Кайсара от возвышающейся над залом статуи Дианы. На фоне мглистой пелены монолита и далеких границ гексагонального купола, она неожиданно увидела приближающийся к цитадели аэрогрузовик своей бригады, который направлялся к шлюзу стыковки. Кайсара нахмурилась — дирижабль двигался на самом пределе безопасной скорости. Зачем так спешить?

Внимание удивленной Кайсары от дирижабля отвлекла суета, только что возникшая близко к полотнищу с орлом-и-волчицей. Привстав, Кайсара пригляделась. Надо же, какой гость пожаловал: Гай Антоний Цезарион Макрон Германик. Род Антониев фамилии Цезариона — соседи, ближайшие союзники и родственная фамилия до начала Гражданской войны, после которой отношения превратились из добрососедских во враждебные.

Кайсара знала, что Макрон последнее время тесно ведет неафишируемые дела с Октавией, но подобное — приглашение его в закрытый зал, ей показалось уже перебором. Кстати об Октавии, почему-то ее до сих пор не видно, интересно почему. Хочет эффектней появиться?

Макрон между тем подошел ближе к Агриппине, и от центрального стола послышались удивленные голоса. Словно накатывающей волной беспокойство распространилось по всему залу — многие начали вскакивать с мест роняя стулья, а потом все вокруг заполонила белая вспышка взрыва.

Кайсару спасло то самое место в бесправной кишке — рядом с ней не было ни одного нобиля-родственника, которого телохранители не посмели бы оттолкнуть. Поэтому слева от нее в сторону полетел личный парикмахер третьей дочери, справа взвизгнувший финансист провинции, и Кайсару заслонили активированные щиты-эгиды.

Сила взрыва оказалась столь велика, что Кайсара вместе с телохранителями вылетела в окно. От удара затылком ее оглушило, но сознание не ушло; хотя мысли словно приостановились, а разум потерял возможность к концентрации.

Покинув спиной вперед зал совета — вылетев вместе с секцией панорамного остекления, Кайсара падала, наблюдая возвышающуюся сверху статую Дианы. Богиня-покровительница сверкала в лучах Селены, возвышаясь над облачной цитаделью во всем своем традиционном великолепии — с копьем в поднятой руке и леопардом у ноги. Разум Кайсары так помутнел от удара, что она не могла понять, отчего величественная статуя Дианы сейчас опасно кренится…

Взрыв в общем зале частично разрушил несущие конструкции башни, и статуя падает, вдруг поняла Кайсара. Восприятие действительности вернулось в норму, а вот падение наоборот, замедлилось —