Наследница - Олег Ростов

сползла по мне вниз, опустившись на колени. Струи воды так хорошо били в тело…

… Александра расслаблено лежала на шикарной постели. Ее обнаженное тело будто светилось. Что не говори, но я очень сильно любил ее. Сколько времени прошло, а я все не мог поверить, что эта женщина принадлежит мне. Как, впрочем, и я ей. После Александры у меня никого не было. И я никого больше не желал. Вот что, все— таки значит божественное дитя! Кстати о времени. Странные дела. Когда мы шагнули с ней в мой мир, оказалось, что здесь прошло всего два года! Удивительно! И вот мы находимся здесь уже третий месяц, а в мире Зеона прошло всего полторы недели. Я перестал вообще понимать, как течет время в обоих мирах. В чем прикол? Так и не мог понять. Потом просто плюнул и решил не забивать себе голову.

Прошло два дня после нашего заселения. Вообще хочу сказать, что появление Александры в моем мире осталось не незамеченным. Ну, нельзя спрятать зажженный фонарь в темной комнате. Она вызвала в определенных кругах, особенно среди аристократии, фурор. Хотя видит бог, я этого не хотел. Но куда ее спрячешь? Стоит ей, только где появиться, все, трындец. Она моментально становиться объектом внимания. Папарацци достали. За ней уже охотились. Аристократия, я имею в виду, потомственная аристократия, европейская, мгновенно приняла ее в свои ряды. То есть никто из них не сомневался, что Александра аристократка. Я не знаю, по каким критериям они это определили. Причем ее считали не просто аристократкой, но аристократкой очень высокого ранга. Как минимум герцогство, но как максимум из правящей династии. Вот только какой? В этом был и весь вопрос. Так как все европейские монархические дома были известны. Все члены правящих семей, так же были известны и находились под пристальным вниманием. Чуть ли не под микроскопом. А тут появляется Александра. То, что ее приняли в свой круг, причем сразу, я вообще удивился. Хотя чему удивляться? Но не в этом суть. Для меня был больший шок, когда мы только после перехода попали в мою квартиру. Вот тогда я испытал настоящий шок. Я, проживший столько времени с этой замечательной женщиной, оказывается, не знал ее совсем. Мы зашли в мою квартиру. Ключи то у меня всегда были собой. Александра обвела взглядом мои хоромы. Прошла по комнатам, хотя чего там ходить? Потом посмотрела на меня и привычно изогнула бровь. Я смотрел на нее и усмехался.

— Дорогая, чего бровки изгибаешь? Извини, я не твой придворный и ты не в своем дворце. Так что давай излагай?

— Ты здесь жил?

— Представь себе!

Она закатила глаза.

— Великие боги, за кого я вышла замуж! Это же кошмар!

— Ну да, конечно, это не замок в Аквалоне. Но это все равно мой дом.

— Знаешь Лис, я даже не сомневаюсь, что это твоя нора. Ладно, здесь столько пыли. У тебя тряпка есть? Тряпка, и тазик?

Я завис конкретно. И задал очень глупый вопрос:

— А зачем?

— Как зачем, дорогой? Ты больной? Ты хочешь сказать, что я буду спать в этой пыли?

— То есть ты, Сань, будешь мыть пол и прочее своими королевскими и божественными ручками?

— Конечно! Извини, милый, но тут прислуга не прилагается, я правильно поняла?

— Правильно! — Я даже сглотнул нервно. Представить свою жену, моющую пол, я даже в кошмарном сне не мог. — Саш, может не надо? Давай я сам?

— Еще чего не хватало. Ты лучше позаботься, что мы кушать будем? Сбегай к торговцам и купи что-нибудь. А я пока порядок наведу.

— Хорошо! — показал ей, как включается и выключается вода. Нашел свою старую майку, отдал ей в качестве тряпки. Тазик у меня был. После чего свалил в ближайший супермаркет.

Но вот когда я пришел домой, специально тихо открыл замок, зашел и увидел просто потрясающую картину. Вы, женщины даже не представляете себе, насколько сексуально выглядите, когда моете пол!!! Это же, ни какого порно фильма не нужно! Либо подоткнув подол юбки, либо в мужской большой рубашке. Босиком. Ваш зад выше головы. Так виляет, что просто жуть.

Я стоял, смотрел и глотал слюни. Особенно когда из-под полы рубашки, моей, между прочим, мелькали ее белые трусики. Александра поняла, как-то, что я за ней наблюдаю. Замерла в такой позе, потом я услышал ее голос. Говорила, не поворачиваясь ко мне:

— Даже не думай, мерзавец!

— Понял, — Ответил ей и отвалил, наматывая на кулак слюни.

Стал готовить ужин. Через некоторое время, вымыв руки, она заявилась на кухню. Села на стул, как ни в чем не бывало. Взяла бутер и, запивая свежевареным кофе, с удовольствием надкусила маленький кусочек. Я, молча, наблюдал за ней.

— Милый, ты чего так на меня пялишься?

— Да вот, солнышко мое ненаглядное. Все не как не могу понять. Ты же королева! Божественное дитя! А собственными ручками моешь пол!!! Я в шоке, Саш!

— Что ты в шоке? — Взяла еще один бутерброд, откусила. Сидит, жует и запивает из кружки.

— Саш, но это же треш!

— Ничего не треш! Или ты думаешь, что я буду жить в хлеву? Кстати, у тебя кровать совсем маленькая. Там только я помещусь. А где ты спать будешь?

Я даже хрюкнул от ее наглости.

— Саш, это моя кровать!

— Ты хочешь сказать, что там спать будешь ты? А я тогда где?

— На полу. Вместе со мной! Мы с тобой на кровати просто не поместимся, особенно учитывая, как ты любишь во сне разбрасывать руки, ноги в разные стороны.

— Ну, я же со своим законным мужем сплю? Так что имею право и руки разбрасывать и ноги. А что тебе не нравиться?

— Да мне все нравится, дорогая! Может, пойдем спать?

— Пойдем, милый!..

… За все время, пока мы находились в моем мире, Александра ни разу не демонстрировала все свои цацки одновременно. А диадему не показывала вообще никому. Одевала, то одну вещь, то другую. Через неделю, после перехода, мы посетили оперу в Вене. Вот там Александра впервые столкнулась с представителями потомственной аристократии Европы.

Это была Элеонора Браушнейт, саксонская графиня. Довольно известная светская львица. Аристократка, хрен знает, в каком поколении, вхожая, во все правящие дома Европы. Эту незримую схватку двух львиц нужно было видеть. Причем наблюдали за ними не только я один, но и многие присутствовавшие на опере. Обе женщины были красивы, одетые в вечерние платья. На обеих были украшения, в соответствии с их статусом. И обе были в центре