Тайны Доминиона - Артемис Мантикор

я с трудом мог представить, как грозная чародейка Норфи печёт пирожки и угощает чаем гостей башни Искр.

Всё было кончено спустя полминуты с начала сражения. Площадь перед башней была зачищена от всей нежити, а зараженная фракталом постройка разобрана едва ли не по кирпичику.

Я направил механическую рыбу к земле, но сам не стал дожидаться нормального приземления, а активировал облачную форму, чтобы спуститься вниз.

Вынув артефактный инструмент, я начал камлание, и заключённый призрак привычно коснулся моими руками, выдавленных в металле нот.

Закрыв глаза и усилив транс, я потянулся к первой заключённой в искажённом теле мертвеца душе. Затем активировал водную копию рядом с ним, вместе с тем прокладывая путь заблудшему духу к его новому телу.

Выходило намного сложнее, чем я сперва думал. Раньше этой процедуре подвергались лишь недавно отравленные стихией. Здесь же, бедняга провёл минимум трое суток в этой шкуре. Максимальный срок, из которого я ещё мог кого-то вернуть.

Душа испытывала страх, смятение и растерянность. Не знаю, как это делают нормальные шаманы, но я использовал эмпатию тари, пытаясь через мелодию передать чувство спокойствия и надежды, указав путь к новому телу.

Первый… молодой парень, оказавшийся не в то время и не в том месте. Второй — храбрый стражник, что до последнего защищал башню из чувства долга, затем — его подруга из охранения периметра площади.

А затем я потянулся к последнему. Тому, кого восстановить было сложнее всего. Старик, отчаянно цеплявшийся за жизнь, чтобы помочь своей непутёвой внучке. Только вера в то, что она ещё жива, и что без него ей не справиться, всё еще держала его тут, хоть три дня с момента обращения в одержимого уже миновали.

— Син, — окликнул меня Жан.

Я отрешился от всего, погрузившись в шаманский транс, вместе с тем изменяя будущее тело старика.

— Син, уходим, — послышался суровый голос Танатоса. Что-то случилось.

Но прерваться сейчас — значило обречь несчастного на полное поглощение фракталом.

Я насыщал будущее тело маной, а руки танцевали на металлическом барабане ещё быстрее и громче.

В третий раз меня вырвали из ритуала силой. Но главное я успел сделать.

Открыв глаза, я увидел синеву. Вся площадь перед башней заливалась яркими вспышками порталов, из которых появлялись функционеры Тиши. Я насчитал не меньше шести, прежде чем открылся ещё один портал. Самый крупный и тёмный, из которого повеяло могильным холодом.

— Манри тар Ланкдор, *Принц Мёртвокотья*, некромаг 663 уровня.

Легендарное существо.

Жан активировал какой-то навык и из его рук выскочили солнечные цепи, ухватившие растерянного старика, и мы втроём, в числе отстающих, устремились к башне Света.

— Синаэль! — грозно сказал Тан, едва за нами закрылись массивные створки ворот. — Когда я отдаю приказ, исполнять его нужно НЕМЕДЛЕННО!

— Так было нужно, — ответил я, посмотрев магистру в глаза.

— Спасать всех ценой жизни.. как похоже на тари, — заметила Норфи.

Танатос неодобрительно посмотрел на эльфийку и шумно вздохнул. Кажется, беда миновала.

— Что теперь? Я же говорил, что это слишком беспечный план! — шумно проворчал вечно мрачный Арон.

— Не понимаю, в чём смысл ловить нас такой толпой. Целый епископ по наши души, — отметил Жан.

— Среди нас ведь даже нет пустотников… ну, почти, — вслух начал размышлять Доркус. — Кого здесь ловить?

— Совсем не похоже на Тишь… — добавил Феникс.

— Боюсь, скоро мы это узнаем, — мрачно произнесла Илия.

— Ты о чём? — не понял Жан.

— Девчонка права, — зловеще подтвердил Арон. — К нам идёт парламентёр.

— Кто? — изумился Феникс. — Тишь не ведёт переговоров!

Раздался вкрадчивый стук в дверь. Словно находившийся за ней, специально отсчитывал по секунде на каждый удар.

— Он один? — спросил Танатос.

— Да, один из функционеров. Хотя нет, постойте… это девчонка. Человек, вернее, кот. Живой кот.

Щи. Кажется, я уже знаю, кто там.

— Откройте, — тихо приказал магистр Смерти.

Врата со скрипом приоткрылись, и на пороге появилась моя старая знакомая.

Светловолосая тари обвела собравшихся взглядом. Поджала губы. Упёрлась глазами в меня.

— Немиана из башни Мрака, — опознал ученицу Танатос.

— Немиана тар Мельхисдарк из ордена Тиши, — поправила его девушка. — Я здесь от ордена Смертной Тиши, что заставит Пустоту замолчать навечно.

— Мда. Предатели-перебежчики к этим фанатикам из числа живых — это что-то новенькое, — хмыкнул Доркус, но удостоился недовольного взгляда Танатоса.

— Синаэль тар Мантикор, — проигнорировав выпад, начала Неми. — У меня послание для тебя. От великого епископа Манри тар Ланкдора.

— Всё-таки у тебя ещё действительно полно секретов, — хмыкнула Илия.

— Похоже, мы о тебе чего-то не знаем, Син? — усмехнулся Жан. Вот только ни друиду, ни паладину было не до смеха. Эмоция выглядела натянутой.

— Эй, я не знаю этого парня, — замахал я руками, поддерживая искусственную шутку. — Что ему от меня нужно, Неми?

— Ты, Синаэль, — ответила Неми.

Глаза её засветились синевой, и я приготовился к атаке, но вместо этого из горла девушки вырвался нечеловеческий жуткий голос. Словно кто-то очень громко хрипел и шипел, как испорченный динамик.

— Если в тебе действительно течёт кровь тари, ты примешь мои слова, глашатай пустоты. От имени епископа Смертной Тиши, что заставит Пустоту замолчать навечно, я клянусь в том, что не причиню вреда всем в этой башне и позволю уйти прочь, если ты сдашься и добровольно примешь смерть.

— Г-глашатай? — послышались перешёптывания среди целителей и шаманов.

— Глашатай Пустоты? — рыкнул Арон.

— Я понятия не имею, о чём она. Никакую пустоту я призывать не собираюсь! Тан! — я обернулся к наставнику, надеясь, что тот вразумит всех.

Но магистр Смерти молчал.

— Я уже давно слышу от пустотников об этом глашатайстве, — признал я. — Но я не служу бездушному богу!

— Знаю, что не служишь, Син, — наконец, ответил Танатос. — Иначе ты бы здесь не стоял. Так сказал великий Ректор.

Ректор?

Мне стало смешно, и я с трудом подавил рвущуюся нервную улыбку. А ведь Ректор наверняка об этом как раз знал. Он ведь сам подтвердил, что закрывает глаза на пустотников специально. Если считает, что они будут ему полезны.

— Что мне передать великому епископу? — напомнила о себе