Александр Быченин - Огонь на поражение

– Откуда? Мне не докладываются. Что хоть за штука-то садится?

– Малый эксплорер-бот, – пояснил я. – Масса тридцать тысяч тонн, длина сто пятьдесят два метра, приспособлен для посадки на планеты. Это он сейчас тормозной маневр выполняет, вот и ревет нещадно. Метрах в ста над поверхностью затормозится полностью, зависнет на антигравах и почти бесшумно приземлится.

– И это ты называешь малым ботом? – вклинился проснувшийся Волчара. – Какой же тогда большой, туда-сюда?!

– Большой уже не бот, а полноценный корабль, – принялся разъяснять я, не отрываясь от зрелища. Дима увел штурмовик на круг, и я прекрасно различал очертания зависшего над грунтом судна. – Называется автономный исследовательский комплекс. Здоровая такая дура шарообразной формы, диаметром километров пять, а то и более. На планеты не садится, не приспособлена. Но на то он и комплекс: обычно укомплектован четырьмя-пятью малыми ботами и парой кораблей среднего радиуса действия. Боты на планеты садятся, а среднетоннажники систему исследуют. Плюс у самой станции есть спускаемый модуль – тоже неслабая махина, яйцо метров триста в поперечнике. Опускается на планету, раскрывается лепестками, и – вуаля! – готова база. Буквально за сутки разворачивается целое поселение на две-три тысячи человек. Но такие штуки в неосвоенных системах используются, к вам сюда смысла нет перебрасывать.

Между тем махина корабля плавно опустилась метрах в пятистах от периметра Базы, окутавшись сиянием гравикомпенсирующего поля. Это явление временное, хоть и не лишенное некоего эстетизма – в серых сумерках обросшая золотистой аурой черная туша бота производила незабываемое впечатление. На ее фоне суетливо мельтешащие «бобики» и «шишиги» аэродромной обслуги казались докучливыми насекомыми, слетающимися на свет лампы.

– Семнадцать тридцать первый, ответьте Базе! – вновь ожил передатчик.

– На связи! – буркнул Дима, заводя штурмовик уже на третий круг. – Сколько еще нам мельтешить?

– Заходите с севера, коридор свободен, – ободрил его диспетчер. – Садитесь на третью площадку. Вас будет ждать транспорт.

– Принял. – Пилот заложил особенно крутой вираж, вдавивший пассажиров в кресла перегрузкой. – Заходим на посадку, пристегнуть ремни!

– Это он, сука, вовремя предупредил! – высказался прикусивший губу Игнат. – По-хорошему, за такое морду надо бить.

Остальные обитатели десантного отсека новость выслушали флегматично: Федотов даже не шелохнулся, продолжив мерно сопеть, а Сашка с доком были слишком заняты созерцанием открывшейся панорамы. Начинка их костюмов не позволяла выполнить синхронизацию с бортовым вычислителем, и они лишь сейчас смогли рассмотреть приземлившийся корабль. Впрочем, для ученого подобное зрелище было не в новинку, так что он быстро потерял к нему интерес. Выправив машину после головокружительного маневра, пилот Дима посадил штурмовик с филигранной точностью, мастерски погасив инерцию. И не замедлил объявить по громкой связи:

– Граждане пассажиры, рейс борта семнадцать тридцать один благополучно завершен! Прошу не покидать свои места до подачи трапа!

– Да иди ты! – незлобиво буркнул Игнат, избавляясь от ремня безопасности. – Еще прикалывается, туда-сюда! Сашка, чего тормозишь, буди сержанта!

Люк отсека откинулся вверх, прошуршав гидроприводом, и мы дружно высыпались из аппарата, с удовольствием ощутив под ногами твердую землю. Третья площадка располагалась неподалеку от основного стартового комплекса, сейчас занятого ботом, так что его борт глыбой нависал над нами и давил на психику. Гравикомпенсаторы еще не вышли на установившийся режим, и мертвенное свечение поля превращало окружающих в этаких гнилостно-фосфоресцирующих упырей из фильмов ужасов. Пилоты выбрались из кабины и теперь отбивались от налетевшей аэродромной прислуги. Мы тоже не остались без внимания: прямо перед нами возник бравый сержант с нашивками автобата, представился и без лишних слов увлек нас к стоявшим на отшибе двум открытым «бобикам». Я сперва слегка удивился – на фига такой сервис, пару сотен метров мы бы и пешком прошли, – но потом понял, что в сложившихся обстоятельствах подобный способ передвижения уже не актуален: со времени моего последнего посещения База еще больше раздалась вширь и напоминала теперь муравейник. Закинув поклажу в багажные отделения, мы более-менее равномерно распределились по машинам. Местные шоферюги, видимо, к окружающему бардаку привыкли и уверенно вырулили со стоянки, пристроившись перед КПП в хвост только что прибывшей колонны. Пока подошла наша очередь, я досыта нанюхался выхлопных газов впереди стоящей «шишиги» и успел не раз про себя помянуть и бога, и черта, и обоих разом.

Внутри периметра изменения были не столь заметны, разве что у здания над подвалом с телепортом вывели под перекрытия второй этаж. Наши «бобики» без остановки просквозили по территории и лихо затормозили в палаточном городке возле одного из смахивающих на юрты жилищ. Как оказалось, на место мы еще не прибыли. Проводив взглядами упылившие внедорожники, мы сунулись было в шатер, но тут выяснилось, что это всего лишь обиталище местного квартирмейстера. Пожилой майор с висячими усами с полуслова уяснил обстановку и напряг случившегося рядом прапора определить нас на постой. Тот тянуть резину не стал, и минут через пятнадцать мы уже размещались в недурственных четырехместных палатках, причем одну из них выделили под цугундер для дока. В вертухаи назначили флегматичного Федотова. Остальные расположились во второй палатке, и еще осталось свободное место для Черенкова. Убедившись, что личный состав мирно предается отдыху, я избавился от излишков снаряжения и налегке отправился искать начальство. Оное обнаружилось практически сразу же – трудно не заметить здоровенную палатку чуть ли не на взвод, к тому же украшенную аршинной вывеской «Комендатура».

Едва миновав пост номер один с парой бдительных автоматчиков, я оказался в своеобразном «предбаннике» с неизменной стойкой и дежурным нарядом числом трое. Главный в чине лейтенанта смерил меня вопросительным взглядом, но быстро понял, кто я такой, и дальнейшее общение происходило в теплой и дружественной атмосфере. Сделав несколько звонков с полевого телефона, дежурный объявил, что представитель команды приземлившегося корабля как раз направляется в комендатуру, и я могу его подождать здесь. Против подобного развития событий я возражать не стал и оседлал обнаружившийся у стенки складной стул. Флотский в сопровождении пары местных военных объявился минут через десять. Молоденький мичман что-то оживленно обсуждал с коллегами, но меня заметил сразу же и поспешил поприветствовать:

– Здравия желаю, товарищ капитан-лейтенант! Мичман Степанов, второй пилот «Пытливого». Это вас мы должны забрать на орбиту?

– Ага, – не стал отпираться я. – Капитан-лейтенант Тарасов. Что-то вы расслабились, ребята! А где пароль? А где отзыв? Может, я лазутчик вражеский…

Сопровождавшие Степанова мужики средних лет, оба в звании капитанов, в ответ на мою тираду лишь ухмыльнулись в усы, а вот мичман слегка смешался.

– Ладно, расслабься! – похлопал я его по плечу. – Когда старт? И куда являться?

– Если все пойдет по плану, стартуем через два часа, – сообщил мичман. – Я сейчас как раз с комендантом буду согласовывать порядок сбора, договорюсь, чтобы за вами с командой прислали машину. Будьте на месте.

– У нас раненый еще в тяжелом состоянии, – напомнил я. – Не знаю, прибыл или еще нет.

– Вы про людей из Океанариума? – вклинился дежурный. – Переброска была двадцать минут назад, их встретили и сейчас в палаточный городок определяют.

– Ага, значит, все в норме. Итого нас трое ходячих и один на носилках. Плюс заключенный. Место найдется?

– Легко! – уверенно подтвердил Степанов. – Сейчас свяжусь с боцманом, пусть медика напрягает. Так что не извольте беспокоиться.

– Комендант вызывает, – оторвался от телефонной трубки дежурный. – Давайте, товарищи офицеры, проходите. Ему некогда, так что не заставляйте его ждать.

– Меня не зовет? – поинтересовался я.

– Нет, с вами и так все ясно, – отозвался лейтенант. – Он сказал, ваши проблемы решать в рабочем порядке. Насколько я понимаю, у вас в данный момент проблем нет?

– Нормально все, – подтвердил я, глядя в спину удаляющемуся мичману. – Если кто будет спрашивать, я в палатке. Третья линия, седьмой номер.

– Хорошо, передам, – кивнул дежурный и вновь склонился над заверещавшим телефоном.

Убедившись, что в комендатуре ко мне вопросов, равно как и претензий, не имеется, я покинул это гостеприимное заведение и вернулся во временное жилище, где и обнаружил похрапывающих на койках Сашку с Волчарой. Хотел было последовать их примеру, но тут за тонкой брезентовой стенкой что-то глухо звякнуло, и некто голосом сержанта Черенкова от души чертыхнулся.