Андрей Орлов - Столица Сибири 2029. Берег монстров

Ознакомительный фрагмент

– Вот и умничка, – бормотал я, поглаживая ее по впалому животу, – вот и славная девочка…

– Я вся горю… – стонала Ольга.

– Это называется «добыть огонь по технологии каменного века», – не без гордости сообщил я.

– Точно, – догадалась она, – трением.

Какое-то время нам не спалось. Высох пот, повеяло холодом. Пришлось накинуть кое-что из одежды. Мы лежали и прислушивались. Обиженный Кузьма у себя в голубятне делал вид, что спит – даже не сопел, паршивец. За окном завывал ветер – не было на острове такой ночи, чтобы он не завывал. Под тремя одеялами в компании любимой женщины было приятно. Отступали нехорошие мысли, пропадало ощущение затянувшегося конца света.

– Прости меня, Карнаш, – внезапно вымолвила Ольга слово не из своего лексикона, – я ведь все понимаю… все эти скандалы, мой вздорный характер… Просто иногда я забываю, что в этом мире только мы живем сносной жизнью… Ну, может, еще кто-то, но их немного. Мы сыты, не мерзнем, вооружены, можем дать отпор. Вы трое – самые дорогие и близкие для меня существа. Боюсь представить, Карнаш, что было бы со мной, не встреть я тебя…

– Твоя мама осталась бы жива, – резонно заметил я.

– Да, это так… Какое-то время она была бы жива – ведь упыри, ее убившие, шли за тобой… Мы прожили бы месяц, может быть, два… Мы не смогли бы пережить эту зиму… Как ты думаешь, в городе еще остались люди? Ну, я имею в виду, не зараженные, не людоеды, не бандиты…

– Думаю, остались, – признался я. – Человек такое существо, что не может исчезнуть в одночасье. Но остаются только сильные, те, кто может сопротивляться. Ты права, твоя мама, наверное, не смогла бы выжить. В колонии – смогла бы. А в тех условиях, в каких вы жили…

– А за пределами региона еще осталась жизнь? А еще дальше – в Африке, в Америке? А есть ли на Земле такие места, где люди продолжают жить как раньше? Может, где-нибудь на экваторе, среди пальм?..

Я так не думал. Планета хрупка и ненадежна. Две трети суши лежат в сейсмически опасных областях. Основная жизнь сосредоточена по берегам – морей, рек, океанов. Под Северной Америкой и вовсе горячий поток магмы – кошмарный сон геофизиков и прочих исследователей. Все рассыпалось и развалилось в считаные мгновения. А уж потом потрудились вулканическая лава, пепел, всемирный потоп, радиация, инфекции – уничтожив то, что не было уничтожено сразу. Наш регион никогда не относился к сейсмически опасным. Здесь не было вулканов. Не было атомных электростанций. Не свирепствовали торнадо и прочие тайфуны. Здесь не было большой воды – за исключением Оби, отчасти поменявшей русло и слившейся в «водохранилище», посреди которого мы сидели. Здесь был умеренный континентальный климат – без перегибов и катаклизмов. И все равно – камня на камне не осталось. Что уж говорить о других областях планеты…

– Не знаю, дорогая, – отозвался я со всей искренностью. – Ну, разве где-нибудь на экваторе…

– А ты не задумывался, зачем… эти приплывали?

– Кто? – не понял я.

– Ну, эти… – она смутилась. – Которых больше нет с нами?

– Задумывался. Но только голова распухла. Давай условимся считать этот инцидент случайностью, хорошо? Парни ошиблись адресом. А завтра я укреплю позиции на господствующих высотах – чтобы там всегда были пулеметы и гранаты.

Мы правильно сделали, что оделись. Поспать удалось не больше двух часов. Стартовал еще один Армагеддон! Мы проснулись от оглушительного грохота – камни рушились с высоты на жестяные листы! Все слышно, остров крохотный – сто метров между бухтами на западе и востоке. Я в панике подпрыгнул. Первая мысль – землетрясение! Прочь из дома! Металась по кровати Ольга, лаял и подпрыгивал Молчун. На верхотуре выражался Кузьма. Поздно дошло: дом не падает, сигнализация сработала! Но пока я запрыгивал в сапоги, прошли драгоценные секунды. К дому уже бежали люди! Я заметался – дьявол! Нашло приключение наши задницы! В окно было видно, как шныряют на подступах к дому электрические лучи. Они уже были практически на пороге! Я подлетел ко второму окну. Там было темно. Выходит, шли не охватом. Тупо высадились в восточной бухте и подались к дому. Я схватил табуретку, швырнул в окно. Разлетелось стекло корабельного иллюминатора. Ольга металась параллельно со мной. Я схватил ее под мышку, поволок к окну.

– Карнаш, отпусти, ты перепутал, это же я… – сипела и брыкалась Ольга.

О, женщина! Разве спутаешь тебя с другим?

– Спрячься, глупая… – я просто выбросил ее в окно! Не до сантиментов. Она визжала, порезавшись об осколки, куда-то катилась, срываясь на не самые великосветские выражения. Наверху повалился стол – второй раз за день. Еще одна примета? Я схватил автомат, рухнул на колени под окно, чтобы не мерцать. Толпа агрессоров обрушила неказистое крыльцо, лезла в дом. Лаял Молчун – и вдруг куда-то делся, затаился. Я начал стрелять, пока они не начали это делать первыми. От грохота «Калашникова» заложило уши. Двое или трое перевалились за порог. Мои пули ложились кучно, иначе и быть не могло. Но они не находили цель! Звенело и трещало, как в кузнице. «Щитами закрылись, – ужаснулся я. – Умники какие». В помещении царила тьма, я видел лишь, как тени растекаются по пространству. Эти люди были не очень разговорчивыми. «Неплохая дисциплина», – отметилось машинально. Я откатился на пару шагов, уповая на то, что меня не сразу подстрелят. Наверху протяжно завизжал Кузьма:

– Вашу мать, Карнаш! Вы чё там делаете?!

И стартовала вакханалия! Командный голос орал, как рубил: «Трое наверх, взять пацана! И прикончить, наконец, этих двоих!» Ярость плеснула через край. Я снова вскинул автомат, намереваясь палить по ногам, но кто-то пнул по стволу, отрывисто гоготнул. Автомат улетел, я чуть указательный палец не вывернул. Засекли, сволочи! Не дожидаясь, пока меня завалят, я снова покатился к окну, мысленно отмечая, что решительная кучка лиц уже топает по лестнице. Там снова что-то трещало – Кузьма подтаскивал к лестнице стол, надеясь забаррикадироваться. А я уже взлетал, прикидывая, где добыть оружие. В окружающем пространстве – ничего! Пора, пора пересматривать свои взгляды на декорирование помещений… Я подпрыгнул, рывком сорвав гардину, прибитую над окном – тяжелый брус прямоугольного сечения, на котором висели брезентовые занавески. Пространства для замаха оказалось достаточно – меня еще не обложили. Меч судьбы, блин! Толпа поперла, побросав свои стальные щиты. Они усердно сопели. А я плевался матерками, как ротный старшина. Ударил гардиной, не разбираясь – на уровне лица. Бегущий первым краш-тест не прошел. Пока он кувыркался и ловил выбитые зубы, я успел отпрыгнуть и снова вознести разящее оружие. Очередному претенденту я прописал парочку гематом и с отрадой отметил, что теперь ему долго придется соблюдать постельный режим. Третий удар получился вялым – я, собственно, не железный, на моей гардине уже висели хрипящие субъекты. Я не стал хвататься за нее, как за соломинку, выпустил, отступил к окну. Ярости не убавилось. Какого черта?! Мы мирные люди! Возможно, в эту минуту я действительно напоминал пыхтящий с запасного пути бронепоезд. Я бился, как Спартак, не щадя ни себя, ни врагов. Я разил их – метким словом и мозолистым кулаком. Я бил во все, чего не видел, но чувствовал. Но агрессоры наседали. Вспыхнуло ухо от шикарной затрещины. Тупая боль от тычка прикладом пронзила плечо. Кончались силы, и в душу забиралось отчаяние. Я уперся копчиком в подоконник. Руки плохо слушались, я просто защищался предплечьями, стараясь не пропустить удары. Но все равно пропускал. И все же этот хмырь отлично подставился! Он попер на меня с таким видом, словно только что порвал на груди тельняшку. Я пнул его в причинное место, он согнулся, и тут уж я не устоял – врезал под нижнюю челюсть обоими предплечьями. Еще и засмеялся: дескать, мы вам обязательно позвоним. И пропустил момент, когда возник какой-то громила – и буквально протаранил меня! Дикая боль в грудине, мир завертелся, рассыпался блестками. Мы оба вывалились в окно. Я не чувствовал ни холода, ни пронизывающего ветра. Наверху заревела целая ватага – а громче всех орал угодивший в западню Кузьма. Ему удалось вырваться, он катился по ступеням. «Хватайте шмакодявку!» – вопили с «голубятни». – «Не бить, он нужен целым!» Кузьма визжал, вырывался, но его поймали. И вновь во мне взыграло бешенство. Громила прижал меня к земле, сопел в лицо. Из пасти, перенаселенной бактериями, исходил смрадный дух. Но это был не людоед, он не собирался меня есть. Рискну предположить, что это был обычный человек. Я рывком подался вверх, врезав лбом в переносицу. Он что-то хрюкнул, а я развил успех, рвал ему уши, бил еще и еще. Он скатился с меня, я добил его локтем в грудину. И только собрался бежать обратно в дом, как он схватил меня за штанину. Увлекательное ощущение. Как на эскалаторе: если бы перила и ступени поехали в разные стороны. Я балансировал, чтобы не упасть. В голове взрывались мины. Утробный рык – что-то юркнуло под ногами, и скромник Молчун, взявшийся непонятно откуда, вцепился агрессору в запястье, прокусив насквозь. Клешня разжалась. Громила задергал ногами, теряя сознание. И все же я дал ему по ребрам подошвой, чтобы не тянул с этим делом. Молодец, Молчун! Не образец, конечно, отваги, но точно с мозгами. Я бросился в дом, исполненный решимости. Но все уже было предрешено. Кузьма еще брыкался, но больше не визжал – только глухо выл. А навстречу из дома валила толпа.