Выжившие (СИ) - Влад Лей

— Вы ведь только что людей убили! Скажешь нет?

— Убили, — кивнул я. — Хладнокровно и предварительно это спланировав.

— Я считаю, что это…

— А до этого мы наблюдали, как те, кого мы убили, и их приятели ночью мучали и избивали других людей. Подозреваю, что совершенно ничего им не сделавших, просто пытавшихся доехать до своих домов в поселке, где мы ночевали.

Тут я повернулся к удивленно уставившейся на меня Ане.

— А когда им надоело над ними издеваться — запихали этих бедолаг еще живыми в громадный костер. Подозреваю, что там уже были останки других, пытавшихся добраться до поселка раньше.

— Но… за что? — испуганно пискнула Анька.

— Деньги, драгоценности, машины, — пожал я плечами. — Там на площадке целый автопарк, в том числе тачки с детскими креслами. Угадаешь с трех попыток, куда они дели детей? Нет? Мне продолжить? — да, пришлось чуть сгустить краски. Главное когда врешь — делать это с полнейшей уверенностью в своих словах. Тогда собеседник поверит. Ну и ложь должна быть чудовищной — в нее легче поверить. Вот и Аня поверила…

— Погоди, стой… но… как? За что? Почему ты не рассказал и…

— Ань, а тебе не надо знать, — ответил я, — да и времени особо не было рассказывать.

— Но зачем это все? Они что, бандиты?

— Нет, не бандиты.

— Тогда почему они такое творят?

— Просто пора снять розовые очки и посмотреть правде в глаза, — ответил я. — Мы убиваем людей и будем убивать их дальше, если это потребуется для нашей защиты. Мы не бандиты, но и не покорные барашки, которых можно резать.

— Но можно же поговорить, решить…

— Те, кто в костре догорают, наверняка так же думали, — вздохнул я. — Не получится договориться. Прошли те времена. Если у тебя нет оружия, а у меня есть — ты будешь делать то, что я скажу, ты в моей власти. Если у тебя есть ствол, а у меня нет — значит, я подчиняюсь тебе. Такой нынче у нас на дворе волчий закон. Вот если у нас обоих есть стволы и мы не хотим подохнуть, тогда можно попытаться договориться. Иначе никак.

— Слушай, я не понимаю, — залепетала Анька. — Ты вроде всегда был такой… веселый и интеллигентный, из столицы приехал, айтишник и… и…ты ведь даже не кричал никогда ни на кого. А тут словно подменили! Откуда в тебе вся эта дрянь? Почему ты превратился в… зверя!

— Аня, солнышко, это не дрянь, и я отнюдь не зверь. Это наша реальность. И не стань я «зверем», как ты только что заявила, то в первую очередь тебе бы сейчас бегать в виде зомбика по больнице, а Асе по своей квартире. Леха твой, скорее всего, был бы сожран в подъезде, когда через пару дней вышел бы на лестницу. Но ты сейчас здесь, живая и невредимая. А знаешь, почему? Потому что я сначала убил тех ментов, что скреблись к вам в двери, потом убил мертвяков в твоем подъезде… А теперь представь, что я бы, как ты хочешь, пытался бы с ними договориться. Как бы все сложилось, а? А есть еще Вовка… Он, по-твоему, тоже зверь? Он ведь тоже убивал людей? Кстати, если бы я не был так помешан на выживании, у меня не было бы такого друга. Я бы не смог его убедить помочь мне и его бы не было рядом, когда мне нужна была его помощь. Когда мы к тебе прорывались, знаешь, сколько раз он мне спас жизнь, а я ему? Если бы не он и его ружье… хрен бы я кого спас!

— Ты утрируешь, — заявила Аня. — Ну и вообще, зомби — это зомби, зачем убивать людей?

Ясно, медик в Ане не согласен причинять вред людям, зомби ее не беспокоят… прогресс, однако. Раньше и зомби она называла просто «больные» или «зараженные», подразумевая, что они все еще люди. Ровно, кстати, до того момента, пока один такой больной не встретился ей в подъезде. Тогда он быстро перешел из разряда «больного человека» в «зомби».

— Ань, я еще раз тебе объясняю. Большая группа, пусть и местных, но оскотинившихся в связи с происходящим людей, захватила съезд с трассы в поселок и убивала всех, кто пытается проехать. Они кончили там кучу людей, и они не собирались останавливаться. Более того, ребята, дай им волю, развернулись бы еще круче. Представь, если бы они полезли в поселок? Что тогда? Что нам с ними прикажешь делать?

— Не знаю, но насилие — это не выход, — Анька упрямо поджала губы.

Я со злостью закурил еще одну сигарету. «Люблю» такую логику: «насилие — не выход». А спросишь, какие есть альтернативы, и «не знаю».

Я сейчас старался держаться изо всех сил, но мое спокойствие быстро улетучивалось, а его место занимало раздражение и даже злость.

Как же меня бесит такое показное чистоплюйство. Мол, вы козлы и мочите ни в чем не повинных человеков, а я тут так, рядом постою. И еще напомню, какие вы сволочи…

Нет, все, хорош, надо ставить точки над I! Или она примет реальность как есть, или в Бадатии сделаю ей ручкой. Врач нам нужен, но не тот, который на нас смотрит свысока и плевать хотел на общее дело, ему важно ручки чистыми сохранить. Такой подход рано или поздно может свести в могилу всех.

— Как ты себе представляешь ненасильственный метод? — все еще стараясь держать себя в руках, спросил я. — Вот подошли бы мы такие красивые к ним и сказали, мол, ребята-бандючата, мы сами не местные. У нас там машинка разбилась, груженая едой-водой-таблетками, и две девицы красивые нас ждут. Не могли бы вы нам просто так, от щедрот душевных дать какую-нибудь машину на ходу, чтобы мы, значит, уехать могли. Так я должен был сказать?

— Нет, — Анька явно не хотела продолжения диалога, но я не собирался останавливаться на полпути.

— А знаешь, что бы случилось дальше, Анечка, если бы мы к ним так заявились? — зло прошипел я. — Нас бы там зарезали. Без вариантов. И пока мы с Вовой в костре поджаривались, догадайся, что было бы с тобой и Аськой? А еще, если бы мы не раздобыли вот это, — я продемонстрировал трофейный АУГ, — который, к слову, тоже трофеем с трупа достался, нам бы тоже пришел конец. Автомат у Вовы помнишь? Мы ведь его тоже не купили, а…

— Жень, избавь меня от подробностей, а? Не хочу слушать, — Аня скорчила недовольное лицо