Завтрашний царь. Том 2 - Мария Васильевна Семенова
Завтрашний царь. Том 2 читать книгу онлайн
Долгожданное продолжение истории о братьях, начатой романами «Тайный воин» и «Царский витязь»!
Второй десяток лет длится зима, постигшая мир после космической катастрофы. Всё свирепее метели, всё беспощаднее морозы, но люди живут, путешествуют, отстаивают каждый свою правду…
Линии судеб героев неуклонно указывают на город Шегардай.
Сюда прибывает официальный престолонаследник: успешное правление в городе, где когда-то властвовал его отец, должно открыть юноше дорогу к царскому трону. На праздник стекаются самые разные люди, в том числе потешники-скоморохи. Кто заподозрит, что молодой витязь, охраняющий лицедеев, тоже имеет право на державный венец?
Хромой раб, творец удивительных песен, решается на побег. За стенами Шегардая у него остались недоделанные дела, неотданные долги…
А бесконечными морозными пустошами бегут на лыжах два тайных воина. Они везут на север запечатанное письмо. Быть может, в нём приказ о расправе над семьёй их сгинувшего наставника?
Ирша привстал на колено, протянул берестяную трубку с письмом:
– Во имя Владычицы, по твоему слову, учитель, нашим радением… Вот, всё исполнили.
Лихарь срезал бирку, пробежал глазами письмо, бросил на стол.
– Покражу видеть хочу.
Воронята не посмели переглянуться. Трясава, тайный сиделец, дело своё исправлял, как им и не снилось. Что ещё он про них узнал, о чём Лихарю довёл?
– Воля твоя, учитель… в саночках покража, а саночки во дворе… – просипел Ирша. Горло было суше и горше исчёрканной писалом берёсты. Лихарь кивнул Гойчину:
– Сбегай. А ты, старший, сказывать начинай.
Ирша успел поведать лишь о верности купца Нечая, когда влетел Гойчин и тихо положил на пол торожихинский снос: душегрею да ножик. Лихарь усмехнулся:
– Так вот для чего вы весь торг смрадным дымом запакостили. Нешто Чёрная Пятерь добрыми клинками скудна? Ризами тёплыми издержалась? Нам воля о крадьбе, но только ради орудья!
Воронята покаянно согнулись.
– Воля твоя, учитель, – выдавил Гойчин. – Накажи за своевольство… Нам с братом подумалось… грех не одарить сирых, сущих у Матери под рукой. Бабушку, что отец наш Ветер помиловал… и внучку её во имя Царицы.
Лихарь хмыкнул:
– Не поверю, чтоб девку Надейку подарочком обнесли. Ей что украли?
Гойчин смиренно ответил:
– Тёте Надейке мы краски и гребень костяной припасли. Пёсьими головами да крыльями изукрашенный…
– И где? Утаить вздумал?
– Ты, учитель, краденое велел показать. А это всё мы честно купили. С кормовых, что ты нам пожаловал.
Лихарь кивнул. Коса девкина стоила красивого гребня. Длинная, густая, пушистая. Так и не довелось намотать её на кулак, как когда-то мечтал, но жалеть ли? Глупо из прихоти ломать такое годьё…
Он почему-то вспомнил цепочку, подаренную девке кровнорождённым. Дурища числила своим заступником дикомыта. Не ведала, чьей милостью на свете живёт.
В сердце заворочался тяжкий глухой гнев, но Лихарь умел с ним справляться. Надейка тёрла краски на картину о Ветре, благословлённом Владычицей. Прочее не имело значения.
Он смутил воронят, внезапно спросив:
– Тварей, на столе сущих, мне назовите.
– Рыба сия, – начал Ирша, – есть исчадие киянских пучин, редко покидающее привычные бездны…
– Имя ей смоляной угорь, – подхватил Гойчин. – «Роспись полезному и бесполезному» велит оставлять его в пищу чайкам, даже когда нет никакой иной снеди.
– Ещё о чём умолчали? – спросил Лихарь безо всякого перехода. У них перед глазами плавала страница из «Росписи», и он пояснил: – Семью отступника видели?
Воронята опять не посмели переглянуться.
– Видели, – сглотнул Ирша. – Лыжи верстают, на купилище возят, тем живы.
Они-то думали, грозящая тень отодвинулась от Пеньков… Они ошибались. Крадьба была самым безобидным, что мог донести Лихарю матёрый подсыл. Про встречу с Жогушкой воронята заговорили бы лишь при сугубом расспросе. О его брате, царственном витязе, – только на пытке. А про плетежок, вручённый Хотёном, до последнего запирались бы и у столба.
Они молча ждали изобличений.
Лихарь так же молча прохаживался туда-сюда.
Исписанная берёста лежала у пузыря и была ядовитей жабы, заключённой внутри.
Остановившись наконец, Лихарь вдруг улыбнулся:
– Я увидел, что у Владычицы есть двое толковых детей. Вы честно выполнили орудье и без задержки вернулись.
Воронята неслышно выдохнули. Неужели можно помыслить о поварне, о знакомом лежаке в опочивальном чертоге?.. Последние сутки они бежали на тощее брюхо да без ночёвки.
А Лихарь продолжал:
– Вы заслужили награду. Ступайте к державцу, пусть угостит вас по-праздничному, но не сверх сыта. Ибо велю вам вновь встать на лыжи и бодрыми ногами бежать к старухе Шерёшке, ждать поезда с новыми ложками. Поезд медлителен… как встретите, у вас будет несколько дней, чтобы вернуться с ним в крепость. Хочу вашими глазами узреть долю крови, собранную Хотёном. Донесёте мне после, кто там годьё, кто говно.
Воронята вскинули головы. Обоим казалось, будто им, уже шагнувшим в клетку, вновь даровали свободу. Пускай совсем ненадолго.
Два костлявых кулака вмялись в пропотевшие шерстяные рубахи.
– Волчий зуб, лисий хвост во имя Владычицы!..
– И пусть вас державец понарядней оденет, – довершил Лихарь. – Негоже вчерашним мирянам в ваших лохмотьях дырки считать.
Когда орудники скрылись за дверью, Лихарь положил книгу и несколько раз прошёлся от стены до стены.
– Скоро эти упрямцы у тебя с руки есть будут, учитель, – с тихим восхищением предрёк Беримёд.
Лихарь задумчиво кивнул:
– Тогда-то и начнут без утайки рассказывать обо всём, что узнали.
– Думаешь, они о чём-то недоговаривают?
– В сём убеждён. И выпытал бы у них как есть про каждое излишество или шалость, чтоб впредь забыли, как скрытничать… Но сейчас главнее другое.
– Отец наш Ветер, умевший отделять важное, не покинул котла, – помолчав, сказал Беримёд. – Он судил бы так же, как ты.
– Годьё и говно, – пробормотал Лихарь. – Всем дело найдётся. Даже беспрочим.
Он смотрел на жабу, пыжившую жемчужное горло.
Доля крови
– А у Нечая поезд побогаче был, – сказал Ирша.
Гойчин выпростал руку из рукавицы, утёр нос, степенно кивнул:
– И у Новожила.
Цыпля ничего не сказала. Вскочила на саночках, чтобы видеть получше.
Гряда, на которую через немалую силу взобрались с санками воронята, звалась Отвалами. Здешние холмы торчали вкривь и вкось, точно пласт, поднятый одинокой сохой. Якобы в стародавние времена здесь вправду шла пахота, да непростая. Боги тянули межу до Киянских волн, но зачем, от кого? – болтали разное, а доподлинно поди знай.
Местничи, сварив пива, усматривали в Отвалах рубеж коренных андархских земель и завоёванного Левобережья. Это, конечно, было враньё. А вот круговина Чёрной Пятери здесь в самом деле кончалась.
В Беду царапина, оставленная божественной сохой, разверзлась язвами. Многолетние снегопады частью сгладили шрамы, но ещё курились бездонные овраги, дышали под тонким ледком бессонные топи. С юга на север через Отвалы по-прежнему вели всего три тропы. Из коих для тяжёлых саней годилась только одна.
Воронята с названой сестрёнкой стояли на верху гряды и смотрели вдаль, на поезд Хотёна. Им в своё время идти с таким поездом не досталось, зато были наслышаны басен… завидовали, дурачьё. Даже теперь, высланные встречать, ждали величественного явления… а на деле?
Всего одни сани. Жилой болочок, прицепная нарта со свёрнутым шатром и дорожным припасом. Два быка в запряжке, два сменных. И мелкими зёрнами – мальчишеский народец, топчущий рыхлый снег.
В точности как дядя Ворон рассказывал.
Какой-нибудь домосед засмотрелся бы. Орудникам, бегавшим в Торожиху, было с чем сравнивать.
– Мало ли чья шуба нарядней, – сказал Гойчин ревниво.
– Мирская слава – до поцелуя Владычицы, – подхватил Ирша.
Цыпля впервые подала голос, спросила:
– Этот поезд дядя Ворон
