Роман Злотников - Грон. Трилогия

Грон несколько мгновений разглядывал Седьмого сумрачным взглядом, потом шагнул вперед и, одним движением выхватив меч, рубанул от плеча. Левая рука, кисть правой и голова Седьмого, с еще не исчезнувшим оскорбленным выражением на лице, отделились от заваливающейся фигуры и со звучным шлепком упали на землю. Через мгновение рухнуло и тело. Грон повернулся к десятку и произнес:

— Завтра двойное бревно, вместе с десятником, — и, молча обведя охваченные ужасом лица, приказал сквозь зубы: — Третий — в помощь Первому, Второй и Пятый, — он пнул тело Седьмого, — убрать.

С тех пор никто не мог и помыслить задержаться с выполнением его приказа.

Хирх, Дайяр, Ливани и Йогер вернулись довольно быстро. Грон путем манипуляций с обрубками Седьмого установил, что заражено озерцо. Сам источник был чист. Поэтому он набрал казан, развел огонь и, сварив похлебку, уселся есть у всех на виду. Остальные решили не рисковать. Когда подъехали дозоры, отправленные в стороны от дороги, Грон молча выслушал доклад и буркнул Хирху:

— Еще раз повторится, будешь заново завоевывать себе имя в новом десятке, — и, не пытаясь ничего объяснить хлопающему от удивления глазами Хирху, жестом отпустил его. Он ждал тех, кого послал вперед.

Яг и Сиборн приехали под утро. Когда из темноты послышался нарастающий топот копыт, сон слетел со всего отряда. Сиборн скинул с седла чье-то тело, закутанное в его собственный плащ. Грон сел, подкинул в огонь дров и отвернул верхний край — перед ним со связанными руками и кляпом во рту лежала женщина редкой красоты. На первый взгляд ей было около тридцати, и, судя по одежде, она была не из крестьян. Грон поднял глаза на Сиборна — тот зло скрипнул зубами:

— Семеро. Она главная. Дрались, что твои реддины. Мы потеряли двоих.

Яг добавил:

— Не догадались, что мы двинем вперед на лошадях. Впереди на два пеших перехода отравлены все источники.

Грон перевел взгляд на женщину, буравящую его яростным взглядом, и кивнул. Сиборн протянул ему здоровый ком из чьих-то плащей.

— Вот то, чем они травили источники.

Грон заговорил:

— Хирх.

Тот выступил из темноты:

— Я.

— Трупы захоронить, они больше не нужны.

С рассветом отряд ушел вперед. Грон перетасовал десятки, и Яг оказался свободным. Он послал его назад, предупредить караваны. Потом нагрел воды, плотно позавтракал, сполоснул котелок под водопадом и подошел к женщине, все еще валявшейся связанной у его костра. Присев на корточки, он разглядывал ее некоторое время, потом разрезал веревку, удерживающую кляп, и резким движением выдернул его. Женщина вскрикнула и застонала.

— Как тебя зовут?

— О, благородный воин, развяжи меня, я ужасно страдаю, что может сделать слабая женщина со столь могучим бойцом? Прошу тебя!

Грон покачал головой:

— Нет. — Он задумчиво посмотрел на нее. — Впрочем, если тебе плохо, могу освежить. — Он кивнул на озерцо.

Женщина оскалилась:

— Ты — тварь, неужели в тебе нет ни капли жалости?

Грон повторил:

— Как тебя зовут?

Та молчала. Грон вздохнул, рывком поднял женщину и, подогнув ей одну ногу, резко окунул вторую в озерцо. Женщина заверещала. Грон подождал несколько мгновений, потом отрубил зараженную ногу по колено и перетянул жгутом оставшуюся часть. Женщина потрясенно уставилась на культю. Грон опустил ее на землю и принялся невозмутимо укладывать свои пожитки во вьюк. Когда он закончил, женщина немного пришла в себя. Грон вновь присел на корточки:

— Как тебя зовут?

Она окинула его взглядом, полным ненависти. Грон осуждающе покачал головой. Потом кивнул на культю.

— Сейчас будет вторая нога, потом я отрублю тебе пальцы рук, груди, а закончу тем, что разрублю живот и растяну кишки так, чтобы концы были в воде. — Он снова помолчал, давая время осознать, что не шутит, потом снова поднял ее и повернулся к озерцу.

Женщина закричала:

— Не-е-ет!!!

Грон посмотрел ей в глаза:

— Ты передумала?

Она кивнула. Грон положил ее обратно.

— Говори.

— Меня зовут Эсера, я вдова…

Грон накрыл ей рот ладонью и покачал головой:

— Видно, ты меня не поняла.

— Чего ты хочешь?

Грон усмехнулся:

— Ну, для начала я хотел бы услышать о том, как дела у брата Эвера из Тамариса?

Женщина судорожно всхлипнула:

— Он тебе рассказал…

— Я умею задавать вопросы. — Грон искривил губы в холодной усмешке. — Итак?

Она окинула его затравленным взглядом. Потом с усилием сказала:

— Его будут судить.

— Это печально, но ты продолжай рассказывать.

— О чем?

Грон разочарованно покачал головой:

— Ты хочешь, чтобы я ОПЯТЬ задавал вопросы?

Женщина вздрогнула:

— Нет. — Она помолчала. — Ты оказался самой большой проблемой за последние три Эпохи. Всех, кто появлялся до тебя, Хранители сумели нейтрализовать раньше, чем они нанесли какой-либо заметный вред. А ты уже заразил эту часть Ооконы. Брат Эвер настаивал на радикальном воздействии, но его обвинили в долгом небрежении и бросили в Скалы. — Она усмехнулась. — Я презирала его, а сейчас вижу, что он был прав. Ты слишком опасен. И после того, как мы уничтожим тебя, следует выжечь всю землю, по которой ты проходил.

Грон хмыкнул:

— Вам придется сильно постараться. Ну да ладно. А сейчас ты ответишь мне на четыре вопроса: во-первых, ты еще не назвала мне своего НАСТОЯЩЕГО имени, во-вторых, что означает термин «Эпоха» и сколько она длится, в-третьих, сколько еще человек действуют против меня и кто они такие и, в-четвертых, кто такие Хранители и где мне их найти?

Через два часа он покинул место беседы, полный сумрачных мыслей. На горизонте появился шлейф пыли, тянущейся за отрядом, и Грон вздохнул. Что ж, кое-что прояснилось. А что касается Хранителей, придет время — отыщем.

— Ну, что ты можешь сказать по этому поводу, Ксанив. — Грон кивнул на лежащий на медном блюде кусок пористого материала, по внешнему виду неотличимый от обыкновенного булыжника.

Приор усмехнулся и взял в руки предмет. Грон инстинктивно качнулся вперед, чтобы выбить смертельно опасную вещь из рук друга, но ему тут же пришло в голову, что приор знает, что делает, и он замер, зорко глядя на его спокойное лицо. Ксанив, заметив его дерганье, улыбнулся:

— Не волнуйся, сейчас эта вещь абсолютно безопасна. Яд, которым она была пропитана, при контакте с водой исчезает за двадцать дней.