Пепел доверия-2 - Руслан Алексеевич Михайлов

и, считай, однорукий, другой со вспоротым животом и вываленной требухой. Оба до крайности истощены, удивительно, что вообще сюда добрались, и я, конечно, не врач, но тот, что с дырой вместо живота, вроде бы потихоньку умирает. Просто он не обращает на это внимания и продолжает скоблить зубами череп… оп-па… а вот у черепа и челюсть оторвалась, улетев в пыль.

– Угх! – выдавил я, зажимая руками рот и продолжая смотреть, как тварь пытается выколупать что-то там через разбитый затылок.

Расколошматили череп о землю или камень, как кокос, чтобы добыть самое вкусное…

– УГХ! – рвота заколыхалась где-то в районе гланд.

Бац! Я влепил себе оглушительную пощечину и зашипел от боли – в пальцах была сигарета, так что я себя еще и прижег. В голове прояснилось мгновенно, аж зазвенело. Стряхнув с себя сломанный окурок, закурил вторую сигарету, допил «Колу» и, толкнув дверь машины, медленно вышел, закидывая ружье за плечо, а в другой руке держа уже готовый к бою пистолет ТТ.

Я убью этих двоих. Да, убью. Они не нападают на меня, но я их убью. Потому, что если этих крох белковой пищи окажется достаточно, чтобы подпитать их угасшие силы, они оживут, отправятся дальше и убьют первого попавшегося им на дороге человека. Я этого не допущу. Не допущу еще и потому, что не хочу такого соседства. Не дай боже приживутся здесь…

Стрелять хотелось издалека, но я, переставляя одеревеневшие ноги, словно ходули ярмарочного паяца, подошел ближе к одноногому. Он медленно развернулся в мою сторону, показав исцарапанное туловище и ноги – видимо, полз. Заглянув в его безразличные, тусклые глаза, я приподнял пистолет выше, прицелился ему в район носа, пробормотал «прости» и нажал спуск.

Грохнувший выстрел вдруг живо напомнил, что это неплохой способ привлечь к себе нежелательное внимание. Тварь с простреленной головой мягко завалилась на бок и вдруг часто-часто задергалась в пыли. Я выстрелил еще раз, и она затихла. Подбежав к следующей, выстрелил два раза, убедился, что не промахнулся, и рванул к машине, костеря себя идиота. Захотел добить? Так надо было молотком или топором, чтобы шума не поднимать!

Хлопнув дверью, выругался на себя, поняв, что, выходя, на автомате вырубил движок и даже этого не заметил. Заведя машину, заблокировал двери и чуть дрожащими руками перезарядил пистолет. Боковое окно оставалось приспущенным, и сквозь эту щель я и услышал донесшийся откуда-то из-за шлагбаума какой-то лязг. Будто упало что-то. Или кто-то на что-то налетел. Дернув передачу, я нажал педаль газа и откатился по улице метров на пятьдесят, где снова остановился и уставился на указующий в небо сиротливый шлагбаум.

Что еще за сюрприз подготовило мне это прекрасное майское утро?

Не мигая, я сверлил взглядом въезд и шлагбаум до тех пор, пока не запекло глаза. Моргнув пару раз, стиснул руль покрепче, проверил ногу на педали газа и снова уставился сквозь ветровое стекло.

Кто и чем там гремел?

Хотя плевать, чем там гремели – кто?!

В застывшие глаза снова сыпануло песка, и я сердито мотнул головой… и только благодаря этому засек стремительное движение слева от машины и нажал педаль газа. Внедорожник тяжело сдвинулся, дернулся, но все же набрал скорость и отъехал на несколько метров. И две твари, выскочившие слева, а не спереди, откуда я ожидал любую опасность, промахнулись мимо моего беззаботно открытого окна и вообще мимо машины, схватив руками воздух и рухнув.

«Наехать на них машиной!» – ужасная мысль обдала жаром, пока я продолжал сдавать задом по узкой улице.

Глянув назад, выругался и ударил по педали тормоза: едва не укатил в идущую по одной стороне сточную канаву. Задним ходом я рулю просто отвратно. Переключив передачу, проехал чуть вперед, вывернул руль, газанул с ревом на весь поселок и… остановился, поняв, что к этому моменту умотал уже метров на сто назад.

Твари бежали ко мне, на этот раз играя по-честному – лоб в лоб, а не исподтишка со стороны. Я смог их хорошенько рассмотреть, пока они сокращали дистанцию. Он и она. Она… она невероятно жирная и при этом невысокая. Вся подранная, удивительно маленькая для такой туши голова мелко трясется и чуть наклонена на бок, правое плечо и огромная грудь залиты запекшейся внизу и все еще красной сверху кровью – из головы продолжает лить. Бежит, шатаясь, но бежит – хотя в нормальной ситуации человек со столь чудовищным перебором веса вряд ли способен даже на нормальную ходьбу. Чуть опережая, торопится её полный антипод – красный от недавнего загара прямо тощий молодой парень с жидкой светлой бороденкой. Левая рука распухла и бессильно болтается, в остальном он, похоже, в порядке, спешит ко мне, размахивая тем, чем его богато оделила природа пониже пояса. Его тоже пошатывает, но в целом он быстрее толстухи, обогнал ее уже метров на десять.

Обхитрили меня… эти твари обхитрили меня… обвели вокруг пальца, как последнего идиота. Я, дебил, с приоткрытым ртом пялился на шлагбаум, ведя себя, как зритель в зале кинотеатра, где вся жуть может прийти лишь с одного направления, а они обежали дом – хотя там вроде забор – и атаковали с неожиданной стороны. И не будь эти такими же отставшими последышами стаи, как и пристреленные мной только что, я бы уже не в машине сидел, а… медленно поедался бы ими. И кто-то из них вскоре колотил бы мою голову о камни, как тыкву, чтобы добыть мозги…

С-сука! Влепив себе пощечину, я толкнул дверь машины плечом и вышел. Оглянувшись – наконец-то до меня дошло! – убедился, что никого больше нет, поднял пистолет, удерживая его обеими ладонями, как меня учил Бажен, дождался, когда тощий подбежит на расстояние нескольких шагов, и выстрелил, целясь ему чуть выше пупка. Пуля ударила чуть правее центра груди и слегка развернула его. Но не остановила. Зато это сделали два моих следующих выстрела. Оба в грудь и один из них в район сердца. Этого хватило, чтобы он сначала замер, попытался сделать еще шаг ко мне, но скрючился и упал, бешено забившись и не сводя с меня глаз. А я уже стрелял в надсадно дышащую женщину, и на нее потратил четыре пули. Остановившись, она некоторое время смотрела на меня, а потом завалилась в ту самую сточную канаву. И я отчетливо понял, что там эта жировая глыба и останется – у меня нет ни сил, ни желания ее оттуда доставать, а если и достану, то