Крылья за спиной - Саманта Миллс

class="p1">При условии, что у всех сработают ремни безопасности.

При условии, что столбы не окажутся слишком рыхлыми и что ноги Рустайи не распорют их, сбрасывая остальных в бесконечный туман.

У Земолай пересохло во рту. Она вела отряд к основанию древа, где в стволе по-прежнему прятался небольшой серебряный меха-порт, почти целиком поглощенный древесным наростом. Воительница поскребла по его краю ногтями, убирая хлопья коры и ощущая некоторое святотатство в царапании дерева собственного божества.

– Это прекрасно, – выдохнул Тимьян.

Земолай подняла глаза. На фоне чернильного неба бледно-оранжевым мерцал портал. Это было живое существо, непостоянная и потусторонняя связь между мирами. С такого расстояния получалось уловить мелькание бликов света и цвета, когда портал скользил по иному миру.

Даже мимолетный взгляд действовал сокрушительно. Ноги у Земолай едва не подломились. Лучше броситься с башни прямо сейчас, чем столкнуться с меха-дэвой. Ее уже однажды сочли недостойной, низвергли, уничтожили. Безумие – снова взывать к божеству, чистое отчаяние. Одно прикосновение света, и причина ее пребывания здесь раскроется, тогда…

А Земолай до сих пор не понимала, зачем она здесь. В иные моменты она была уверена, что явилась пресечь Водайино злоупотребление властью: просто, бескорыстно, праведно. В другие задавалась вопросом: а не кроется ли тут жалкая попытка снискать расположение самой богини, отвесить последний земной поклон?

Какой мотив угоднее божеству?

Древо под ее ладонью было теплым и словно бы гудело от предвкушения. Мятежники обеспокоенно смотрели на свою предводительницу. Непослушными пальцами она снова достала шнур и подключилась к древу, пока трясущиеся руки не выдали ее смятения.

Тепло. Приглашение. Рокочущий, щелкающий, живой электрический ток в жилах, подобного которому она никогда прежде не ощущала. Он наполнял Земолай, трогал ее до глубины души, заземлял и поднимал в воздух. Она не хотела уходить. Она не могла вынести больше ни секунды.

– Готовы? – спросила она хриплым до неузнаваемости голосом; пришлось откашляться. – Как только портал откроется, нас увидит весь город. Мы должны оказаться на той стороне прежде, чем сюда набегут.

– Да-да, – закивала Гальяна, – готовы.

Земолай прикрыла глаза, и слова пришли сами собой. Она запомнила их: божественные слова, ритуальные формулы, слышанные за эти годы столько раз… а ведь большинство считало, что произносить их имеет право только Голос или, в экстремальных обстоятельствах, созыв крылатых высшего ранга. Но Земолай знала правду: Водайя выучила священные слова задолго до того, как ей дозволили их использовать, и они все равно работали.

А если эти слова просто часть обряда, призванного внушать благоговение? Или закодированные голосовые команды, на которые откликался механизм? Или они действительно пробуждают спящее божество?

Это не играло роли. Земолай произносила их и словно катала во рту засахаренные камешки. Согласные кувыркались друг через друга азартными щенками, гласные казались упруго-скользкими. Она произносила слова, и энергия текла к ней в противовес ее ожиданиям. Она-то полагала, что ее высосут досуха, поглотят и отбросят пустую шкурку, но божье древо щедро наполняло ее теплом, принося облегчение ноющим суставам.

Рядом тихо вздохнула Гальяна, и Земолай открыла глаза. Портал раздвинулся всего на несколько футов в ширину, но этого вполне хватило, чтобы осветить древо и четырех человек, нервно сгрудившихся под его ветвями. Они проступили четким рельефом, горстка разбойников с широко открытыми испуганными глазами и волосами всех цветов радуги. А над ними тянулся к серебристому помосту инопланетный лес.

Слезы текли по щекам Земолай – первые слезы с тех пор, как она вышла, целая и сломанная, из карантинной клетки в мятежном подполье. Портал открывался ей. Меха-дэва не отвернулась от нее, пока еще нет. Казалось, воительница сейчас разревется в голос, сдастся и покинет это место навсегда, удовольствовавшись этой жалкой крупицей победы. Идти дальше означало навлечь на себя унижение и поражение.

– Столько хватит? – спросила Гальяна, и дрожь в ее голосе отчасти разрушила чары. – Земолай, мы идем?

Бывшая крылатая потерла щеки:

– Да.

Она вынула шнур из своего порта, стараясь не потревожить соединение на другом конце, хотя, конечно, это был очередной ритуал неясного назначения.

Рустайя тщательно прицелился из гарпунного пистолета и выстрелил. Снаряд идеально прошел через центр портала и крепко застрял в гуще листвы у изгиба тонкого столба. Стрелок дернул раз-другой – трос выдержал. Надо было шевелиться, пока портал не начал снова блуждать и либо перерезал бы им веревку, либо выдернул бы ее из рук.

Рустайя уперся одной ногой в ствол дерева, намотал трос с узлами на предплечье и отрывисто кивнул Тимьяну, как будто ничего особенного не происходило, просто выбрались полазить по горам.

– Изменница Земолай! – обрушился вдруг разъяренный голос. – Отпусти божье древо! Повернись и встреть меня лицом к лицу, если у тебя осталась хоть капля чести.

На крышу, шаря перед собой лучом фонаря, спускался крылатый Митриос. Он жестко приземлился на кирпичи у них за спиной, вооруженный и готовый убивать.

Глава двадцать третья

Такого я не ожидал. И от нее такого не ожидал. Не думаю, что осмелюсь записать подробнее, даже здесь.

Дневник Меха Петрогона

На один ужасный миг Зеня застыла перед лицом надвигающейся атаки… а затем со скрипом включились натренированные рефлексы. Она повернулась к Водайе, по-прежнему раздававшей приказы сверху. Воительница сияла целеустремленностью, яростным и праведным восторгом.

Под ней сквозь гул охваченной ужасом толпы выкрикивали священные слова отключения и закрытия лидеры квадрантов. Медленно, лениво меха-дэва вернулась к себе в царство, к жемчужному туману и стальному ложу. К постоянной дреме. К безопасности.

– Вы – двенадцатый уровень! – раздавала Водайя указания пятеркам курсантов. – Вы – четырнадцатый! Земолай – крыша.

На западной стороне башни размещалось шесть внешних ремонтных баз, и рук там хватало с лихвой.

– У нас уже есть пост? – спросил знакомый голос.

Зеня обернулась, пораженная. Позади нее стоял Пава Ромил, а его плотно обступили остальные члены ее бывшей пятерки. Долин коротко и мрачно кивнула соратнице.

Не время было радоваться, но Зеня с трудом сдержала улыбку.

– Обороняем крышу, – сказала она. – Не допустим, чтобы они хоть носком ботинка задели эти кирпичи, ясно?

– Ясно!

Лифт приехал за новой партией эвакуируемых. Зеня побежала к нему, крича через плечо:

– Расступись! Очистить крышу! Я за боеприпасами.

Она спустилась к ближайшему арсеналу, схватила сумку с оружием и помчалась обратно. Вернувшись на крышу, она чуть притормозила только возле божьего древа. То, что некогда было Меха Петрогоном, лежало в грязи, сочилось красным: уязвимое, бесславное, предостерегающее. Даже посрамленный, своими трудами он заслужил достойных похорон.

Но позже, потом. Все потом.

В воздухе было всего двадцать крылатых. Двадцать воинов против пяти кораблей,