Скиталец. От монстра к человеку 2 - Александр Сергеевич Виланов

на волне популярности, непременно и сами бы попались на очередных «жутких злодеяниях», как и полагается «лживым адептам» мирной религии. Но вот на группу с рекордным показателем в семьдесят проданных билетов всем было начхать. За редкими исключениями, число которых можно было посчитать по синякам на наших с Берсом лицах. Мирен обычно не били, как-никак девушка.

Врата Войдаса к тому времени уже начали открываться, появились первые скитальцы, и вскоре на них открылась охота, но об этом я уже рассказывал, и не буду повторяться. Нас все эти фантастические явления никак не касались, ибо имелись более насущные проблемы: наскрести денег на жильё и еду и не получить в лицо от очередного ненавистника мира.

Всё началось в тот злополучный день, когда я повстречал под фонарным столбом ту самую малявку, прождавшую нас целый вечер ради ничтожного селфи с прокуренным панком. Ладно хоть на улице было лето, а не то бы совесть замучила. Как мы уже знаем, звали её Фаной.

А также знаем, что заветное селфи с кумиром школьница так и не получила, ибо в тот же миг с криками налетели её родители и наорали на неё так, что с такими голосинами впору самим концерты давать, причём без акустики. Потом наорали на меня, запретив «грязному наркоманскому отребью» и на пушечный выстрел подходить к ребёнку из приличной семьи, и увели её в неизвестном направлении.

Пожав плечами, я вернулся к своим и вместе с ними отправился по домам, не думая, что ещё хоть раз повстречаю Фану. Как сами можете догадаться, повстречал. Уже на следующий день она написала мне в соцсети, и на следующий тоже, и я сам не заметил, как начал общаться с ней с завидной регулярностью.

Воодушевившись моим творчеством, Фана однажды объявила, что уже давненько пробует себя в написании стихов, но мне плоды своих трудов не показывала, отмахиваясь пространным: «увидишь, когда придёт время». Ну нет, так нет, я не настырный.

Школьница ожидаемо оказалась поклонницей «Безоружных», а её родители так же ожидаемо их ненавистниками, что нередко приводило к конфликтам в семье. Уж не знаю, кем я был для неё больше — собеседником или детским психологом, ибо даже в текстовом виде её слова так и сквозили депрессивностью.

В отличие от многих других, Фана не скрывала своих антивоенных взглядов и не стеснялась открыто их выражать. Чем, понятное дело, нажила себе немало проблем и врагов. Шестиклассницу травили одноклассники, а вскоре к ним присоединились и учителя.

От родителей тоже помощи ждать не приходилось. Ведь жалуясь на буллинг, она в то же время признавалась, что снова ляпнула на людях что-то из постулатов «Безоружных», и кончались такие жалобы в лучшем случае криками и руганью, в худшем — смачными пощёчинами.

А из меня советчик получался, прямо скажем, такой себе. Куда лучше у меня выходило писать глупые тексты с дерьмовыми рифмами, которые кому-то почему-то нравились. В общем, не те у меня были таланты, чтобы успокаивать затравленных детей.

Потому я посоветовал Фане напрямую обратиться к тем, кому по долгу службы положено помогать детям в беде. К государственному комитету по защите детей, у которого имелся филиал в нашем городе. Да, я идиот.

Ведь престарелые тётки из комитета, едва узнав, что обратившаяся к ним школьница разделяет идеи «Безоружных», не стали пресекать травлю, а сами с удовольствием к ней присоединились. Приходили, представьте себе, в школу и прямым текстом призывали учителей и одноклассников продолжать и усиливать давление до тех пор, пока «проблемный ребёнок» не осознает ошибок и не встанет на путь истинный.

А ещё, будто этого им показалось мало, заявились к ней домой, с разрешения родителей (а те и рады) влезли в её компьютер и смартфон и самым наглым образом изучили всё, что смогли там найти: файловые архивы, историю браузера, личные переписки. Да не просто изучили, а выложили в публичный доступ. Помню, их даже на местном телеканале показывали. «Вестникам» тогда тоже досталось. Мол, панк-нарколыга промывает мозги бедному ребёнку, скоро ли уже введут законодательный запрет «Безоружных»?

В общем, мои советы сделали только хуже. В конце концов девочка сломалась, и наступил день «икс». В тот день Фана попросила меня о личной встрече. Она и раньше предлагала вместе погулять, но я по понятным причинам отказывался. Даже моих пропитых мозгов хватало, чтобы понять, что будет, если неопрятного и неотёсанного анархиста заметят в обществе несовершеннолетней школьницы.

Но Фана убедила меня, что в этот раз у неё есть ко мне действительно важный разговор. Ещё и место встречи назначила странное — крышу одной из многоэтажек в её районе.

Без задней мысли я явился в указанное место и впервые за долгое время снова встретил малолетнюю поклонницу вживую. На вид она не изменилась: всё та же обычная для школьницы одежда, разве что волосы в этот раз были распущены, и взгляд грустнее обычного, чего не могла скрыть улыбка на лице. И разговор она завела весьма странный:

— Вальс, я хотела поблагодарить тебя.

— Поблагодарить? — не понял я.

— Спасибо, что общался со мной всё это время. Что не отмахнулся, не послал куда подальше, не игнорировал. Что читал все глупости, которые я тебе писала, даже отвечал и пытался помочь. Не будь рядом тебя, я бы так долго не протянула.

— Фана, я чёт не догоняю, к чему ты ведёшь. Странные речи толкаешь. Даже страннее моих текстов.

Не удостоив мой ответ комментарием, она подошла ближе и протянула небольшой предмет.

— Вот.

— Чё это?

— Ну флешка же! Ты ведь просил показать тебе мои стихи? Они здесь. Точнее, единственный стих, который я смогла написать.

— А, ну давай, гляну потом. — Я забрал флешку и сунул в карман. Вроде этот не дырявый.

Девочка тем временем подошла к самому краю и всмотрелась вдаль, на панораму вечернего города и красноту заката.

— Вальс, сможешь дать мне одно обещание? — спросила вдруг она. А вечер всё страннее и страннее…

— Какое?

— Может, прозвучит глупо, но… — Она обернулась и улыбнулась своей неизменной грустной улыбкой. — Создай мир, в котором никто не будет страдать.

— Ха? И как я, по-твоему, должен это сделать?

— Я знаю, что ты сможешь. Пообещай мне!

— Ладно, обещаю, — сказал я, пожав плечами. Я за свою никчёмную жизнь ещё ни одного обещания не сдержал, но если ей так хочется это услышать, мне не жалко.

— И помни: обещания нужно выполнять!