Монстер Хантер Интернейшнл - Ларри Корейя

и командиром. Меня отправили, чтобы принудить к миру эту землю и доставить её богатства королю, а души местного народа — святой матери, Церкви. В своих видениях я зрил грядущую славу рода. Что же до тьмы, я ни капли не сомневался, что моя наложница и её кагал жрецов с пагубной тягой вырезать сердца и проливать реки крови вполне сгодится для этого пророчества.

— Ну и что всё это означает? Что мне теперь делать? — спросил я. Жрица не ответила. Просто достала крохотный прямоугольный ларец из алькова. Она что-то выкрикнула на своём языке и ток воздуха изменился, словно кто-то выдыхал. Я вытянул руку, и она вложила ларец в протянутую ладонь. Маленький. Неестественно тяжёлый. Я вздрогнул, когда холодные мурашки пробежали от ладони к плечу. — Что это?

— Ключ, владыка. Сам по себе объект неизмеримой силы, способный на великие чудеса. Когда вы станете к ним готовы, я приведу вас точно в нужное место. В Место силы. Там вы сможете обратиться к нему и навязать свою волю миру. Никто больше не встанет у вас на пути. Мир будет ваш.

— Это всё?

— Остаётся последняя часть пророчества, владыка. Это всё нужно совершить ради любви к другой. Вы любите власть, но вы не любите живых людей. Вам придётся, чтобы получить власть над артефактом. Любовь называют слабостью, но в ней ключ от безграничной силы. Это инструмент, которым нужно пользоваться, когда такое необходимо.

— У меня есть жена и дети в Лиссабоне. Их мало? — на такие слабости как любовь и забота у меня и правда не было времени. Только не в том случае, когда можно взять богатую добычу и сокрушить владык чужих земель. Жена хорошего происхождения — политический инструмент, способ плодить наследников, но и только.

— Возможно, что и нет, владыка. Но я помогу, — жрица позволила своей мантии упасть. — Я буду сосудом твоей любви. Вместе мы будем править этим миром.

Влажное дыхание повеяло снова, будто воздух пещеры наполнял огромные невидимые лёгкие, и в этот раз куда сильнее. Мой факел задуло. Мы погрузились во тьму.

Я сидел на ступенях церкви, снова в своём теле, и видел мир своими глазами. Воспоминания Проклятого отпускали с тягостным чувством, что я ими запачкан. Старик вернулся к своей поделке и аккуратно обтёсывал крохотную деревяшку тонким лезвием ножа. Стружки летели на его самодельные штаны. Даже если зима вокруг была чистым плодом воображения, она всё равно ощущалась куда лучше той загадочной пещеры.

— Зачем ты мне всё это показываешь?

— Чтобы ты понял. Это важно.

— Что важно? Машаду был тот ешё злобный ублюдок даже в своей человеческой жизни, настолько плохой, что инки, ацтеки, ну или кто они там, отдельно предсказали его явление, а загадочные Древние наделили его волшебным как-там-его детонатором, чтобы взорвать мир?

— У вас нет знаний об этом народе. Они сгинули. Сейчас ни слова про них больше не знают. Наверное и к лучшему. Но есть и ещё одно, парень. Тебе нужно быть внимательнее.

— Внимательнее к чему? — ответил я. — Он собирался вдуть злобной жрице с вот такими сиськами. Ну да, сложно не заметить!

— Молодёжь. Всегда думают нижней головой. Нет, внимательнее к тому, что тебе нужно знать.

— Может, просто скажешь, как его убить?

— А я не знаю.

— Кто такие Древние? Королева эльфов тоже про них говорила.

— Очень плохие. Даже ещё хуже. Не знаю. Жили задолго до нас. Их не должно быть. Они, как это по-вашему... нарушители. Извне. Хотят убить этот мир. Хотят убить всё, чего не могут получить.

Он протёр рукавом одну из ступенек. Свою маленькую поделку он поставил на камень и резко крутнул. Грубый волчок совершил несколько оборотов и упал. Выглядел он криво, а баланс и рядом не лежал. Так себе столяром был этот старик.

— Твой волчок не работает.

— Это не волчок. Это дрейдель.[61] Весёлая игра. Только делать надо из глины. А у меня дерево, — он вернулся к работе. — Не смейся, парень. Это труднее, чем кажется. Тебе пора вставать. Опасайся большой красной штуки. Тебе рано в аварию.

— Какой ещё большой красной штуки?

— Увидишь.

Я проснулся дезориентированным и потерянным. Лежал я на чём-то вроде каталки, а в лицо, когда я попробовал сесть, болезненно врезался белый металлический шкафчик.

Джулия лежала на каталке рядом. Её футболку срезали, а перевязка куда лучше моей теперь украшала её плечо. Громко завывала сирена. Мы ехали в скорой.

— Какого чёрта? — спросил я, когда нас бросило на стенку в крутом повороте. Спереди раздался безумный смех.

— Держись, парень! Давненько я так не гонял. Ну ты знаешь, сидел в психушке, и всё такое, — Рэй Шеклфорд прижал гудок и закричал в окно, — За дорогой следи, мудила!

Я протиснулся через узкий проход к месту пассажира. Пришлось сдвинуть большую чёрную сумку. Внутри я с удовольствием разглядел свою броню, личное снаряжение, запасные магазины и гранаты для «Чудища». Сам дробовик лежал на торпеде за рулём и скользил туда-сюда вдоль лобового стекла при каждом резком повороте. Стрелка на спидометре упёрлась куда-то под сто восемьдесят. Я и не знал, что скорые могут настолько быстро ехать.

— Что случилось? — мне пришлось кричать, чтобы заглушить сирену. Сивая грива Рэя трепетала на ветру из распахнутого окна. Он улыбался как маньяк и слишком уж активно развлекался для только что бежавшего из психушки лунатика.

— Ты вырубился. Не то, чтобы я обвинял. Выглядишь и правда дерьмово. У Джулии телефон зазвонил, я ответил. А там Эрл, — безумец рассмеялся. — Сучий выкормыш немного удивился, когда понял, с кем разговаривает. Совсем этого не ожидал. Ну да ладно, — он вывернулся из-под грузовика на встречку, едва разминулся с универсалом и снова занял нашу законную полосу дороги. Я скривился. — Так это всё к чему. Эрл, значит, позвонил. Федералы уже вылетели. Мы с тобой в розыске. Он приказал убираться из дурки, потому что силовики на подлёте. И да, в штаб нам тоже нельзя, там федералов уже битком. Так что я полагаю, нам придётся отыскать безопасное убежище.

— Я надеюсь, ты не стрелял в санитаров? — я указал на «Чудище».

— О, нет. Я не убивал людей ещё ни разу. Ну, сознательно не убивал. И не собираюсь начинать. Так, пригрозил