Семь видений богатыря Родиполка - Анастасия РУТТ

и у самого князя в тот Непущий лес, к старому кудеснику Лапте. Супротив они не шли, не стали тягаться с ведуном да с самой судьбинушкой-Вехоч. Отпустили его. Подошел он к Непущему лесу да, как старец учил его, поклонился ему да позволения испросил. Открылась ему тропинка извилистая, узкая, да повела к самой древней избе кудесника. А после уж жил там да учился кудесническому мастерству, да овсе вокруг тому помогало. А как Лапта ушел за Леть-реку (а было то с опять годков опосля), то уж стал кудесник один жить. Хотел было кудесник Варта вернуться в свою родовую избу, к роду свому, к жонке да сыну. Но Верхогляды-боги на то запрет дали, велели в лесу быть да силу свою беречь для последующего великого да знатного кудесника.

Батюшка спохватился, виновато глянул на сына да добавил, что по свому отпрыску да сродникам, прародителям тоску в духе имел — не забывал, помнил. Но супротив Верхоглядовского слова пойти не мог:

— Позволенья на то не было.

А однажды пришли к нему те Верхогляды да с самой Берегинюшкой-матушкой — да про его сына сказывали. Что тот великим кудесником стал да будет еще знатнее. Что грядущее его решено уже, а для того сила да мощь надобна. И что они поручают ему, Ворисею-то, ученье его сына Родиполка.

Родиполк — Варта опять вспомнил мать свою, как ждала мужа свого — Вертиполоха, но про то батюшке не сказывал. Ведь кудесник он да сам все уразумеет, а то, может, и уразумел уже. Но то у батюшки не спросил, не надобно то делать — дух бередить да печаль сеять. Да и про остальных-то — жон да девиц своих — не сказывал, не бередил рану свою, не сеял печаль в духе своем да батюшкином.

…Жизнь их совместная потекла просто, ладно, но в таинстве знаний кудеснических. Хоть и думал Ворисей, что уж нечему сына свого учить, ведь велик он — от самого Рода-Верхогляда пошел.

— Как от Рода? — спросил его сам Родиполк — Варта, пытливо глядя на батюшку.

Не смог сказывать ему Ворисей, что видел он самого Верхогляда-Рода, что приходил по ноченьке к жонке его — Любе. Но ответ дал таков:

— Уж то дела Верхоглядовские, про то и думать не надобно. Уж потом все уразумеешь.

Сын про тот говор свой забыл, да о том более не спрашивал. Вот он, батюшка, тут, с ним рядом, а остальное уж все потом будет, потом уразумеет.

Рядом с батюшкою Родиполк — Варта жил да подмогу оказывал. Каждый день, прошедший с кудесником, он словно заново жизнь свою проживал. Дела их были совместные, разные: то разнотравья собрать, то водицы в дужку наносить, то хворосту да съестного заготовить. Но и ученья были. Учил его батюшка всему: и богатырскому, и кудесническому. Славен он был, богатырь тот Славь, не забыл своей богатырской силы. Выходили они по раннему утру да сходились в боях дружных. Схлестывались мечи их, малый да великий, сходились силы Верхоглядовские. А овогда батюшка свой меч и не поднимал. Руки-то свои кудеснические вперед выставит да на Родиполка — Варту направит. А Варта уж стоит бессильный, рук да ног не чует. А после кудесник руки-то свои опустит, а у Варты сила та прибывает, может он и руками да ногами двигать, и свой меч поднять. Посмеивается над ним старый кудесник, улыбается доброю улыбкой сквозь седую бороду. От той улыбки и самому Родиполку — Варте тепло делается, обиды на батюшку нет.

— Ты уж, сынок, не горюй, и то мастерство одолеешь, будешь еще знатнее меня.

Да не было горести в том духе сыновьем, не горевал, не печалился да обиды не держал он. На то и в подмастерьях ходит, чтобы ученье то перенимать.

Потекла его новая жизнь, словно луч золотистый по поляне скользит, по травушке смарагдовой, да тепло за собой оставляет. Спокойно стало в духе его. А может, то и есть счастие — тихое да ласковое, думал Родиполк — Варта, подмогу чиня своему батюшке-кудеснику. А отец-то наученье делал, да все больше кудесническое.

— Силушка-то не от прародителей, а от Верхоглядов, — стоя посередке леса, говорил кудесник-батюшка своему подмастерью-сыну. — А Верхогляды-то… — и он раскинул руки в стороны: — Вот он, Верхогляд, повсюду. И в деревце маленьком, — он погладил рукою деревце, — и здесь вот, — и он указал на травушку рукою, — и в камне сильном, и в водице нежной. То и силушка наша отовсюду: и от травушки, и от деревца, и от земельки-матушки.

Не перечил ему Варта, он уж и сам то уразумел, чуя силу от всего живого.

Каждый день показывал ему кудесник места знатные — Верхоглядовские, где силушки набраться можно али с самими Верхоглядами совет держать. Вон та полянка чудная, где сплелись верхушками деревья статные, — там уж сама Лада с Берегинюшкой ходят, все своею ласковою силою наделяют. А вон там, поодаль, деревья, сплетенные стволами, словно замершие образы древнего люда, лежат округ них великие валуны, стерегут. Там уж весну-Макушу заприметить можно да грозного Верхогляда — бога Световида. А там уж далее, за поляной светлой, насыпь горкою, поросла цветами яркими, сине-желтыми, — там уж Мать — сыра земелька восседает, словно молодица ярая, в платье из зелени. А уж дальше, коль в саму глубь леса зайти, можно разглядеть малое озерцо, окруженное кустами, но не ровными, а словно та волна морская — горбами. Там уж по Купале и мавок увидать можно. Но на то озерцо Варта редко ходил, все боялся свою мать-красу увидеть. Но одно место Варте особо любым стало. Было оно недалеченько от их худой да древней избы. Надобно только чуть в сторонку пройти по узкой тропке да выйти на округлую лесную поляну между очетырех широких да высоких, словно то небо подпирают, деревьев. Сплелись они верхушками-ветвями, соединились веточками да листочками. Коль станешь промеж ними, да в самой середине той поляны, поднимешь руки вверх к тем верхушкам да глаза закроешь, то пойдет та силушка от самой земельки-матушки, наполнит от пяток до макушки. А после уж наоборот: от темечка до самых пят. А как наберешься той силушки Верхоглядовской, то уж и сами Верхогляды на поляну ту придут да говор с тобой вести будут. Да приходят они, Верхогляды-то, в образах разных: то словно девицы да молодцы, а то и великаны знатные, а овогда — и словно простой люд, не знатный.

То таких мест по всему лесу тьма-тьмущая. Но те места сам лес Непущий