Эскадра его высочества - Алексей Владимирович Барон

– С сержантом?

– Да.

– Не понимаю. О чем я буду говорить с ним два часа?

– Уверяю, двух часов не хватит, но больше дать не могу. Дело в том, что этот егер-сержант – ваш сын.

Лицо фон Бистрица дрогнуло.

– Иржи? Как он оказался на «Поларштерне»?

– Доставлен на скампавее «Ежовень». Егер-сержант Неедлы ранен в стычке с бубудусками при сопровождении нашего посла в Муроме. Дрался достойно, Обенаус ходатайствует о награде.

– Куда он ранен?

– В плечо. Пуля прошла навылет, кость не задета. Сейчас ваш сын поправляется.

– Извините, уход за ним…

– О, все, что необходимо, делается. Перевязки, антибиотики, усиленный рацион. Плюс личный патронаж со стороны ее высочества.

– А, даже так… Воистину, от судьбы не уйдешь.

Майор некоторое время смотрел поверх Мак-Магона в кормовое окно адмиральской каюты. Потом сказал:

– Как раз этих двух часов мне может не хватить. Там, в море. И поскольку от «Прогиденса» зависит судьба эскадры… Отплываем немедленно.

Гросс-адмирал молча склонил голову. Потом позвонил в колокольчик и приказал:

– Майору фон Бистрицу – баркас. Начальника штаба – ко мне. Приказ по эскадре: ремонтные работы заканчивать, всех вернуть с берега, быть в готовности к двадцати пяти ноль-ноль. Уходим в полночь! И да пошлет нам Пресветлый хотя бы часик темноты…

* * *

ЕГО ПРОСВЕТЛЕННОСТИ

КЕРСИСУ ГОМОЯКУБО,

БУБУДУМЗЕЛУ

Обрат бубудумзел!

Из опроса спасенных матросов установлено, что в дельте Теклы произошел морской бой. При этом якобы потоплены Его Величества линейные корабли «Орасабис» и «Гронш», а также фрегат «Тангом». Несколько ранее расстрелян бриг «Ямдан». Судьба фрегата «Консо» устанавливается. Достоверными данными о потерях померанских окайников пока не располагаю.

И.о. посла Пресветлой Покаяны в Республике Муром

эскандал Синдрон Псало

Писано во граде Муроме

Июля 21-го дня 839 года от Наказания

17. Гросс-адмирал

Судьба Уолтера определилась, как только он начал понимать значение и предназначение странных и необычных вещей в кабинете отца – от огромных раковин, которые именовались тридакнами, весили по четверти тонны и имели зубастые выступы, часто ушибающие ноги, – до маленьких свинцовых шариков, называемых картечью. Прямо в кабинете росла кокосовая пальма. Под потолком, четырежды изгибаясь в углах комнаты, висела шкура двадцатиметрового удава. Дабы не пугать сына, Джон Мак-Магон-старший, посмеиваясь, называл ее куском небесного экватора. Уолтер не знал, что такое экватор, но слово было чрезвычайно мудрым и очень спокойным.

– А ты подпрыгивал? – спросил он.

– Подпрыгивал? – удивился отец. – Это зачем?

– Ну, чтобы оторвать кусок. От этого… небесного кватора.

Отец рассмеялся.

– А, да. Очень подпрыгивал. И не я один. Лорд Саймон так прыгал, что даже ногу сломал.

Еще в кабинете стояли застекленные шкафы. В них красовались ветвистые разноцветные кораллы, только вот трогать их не разрешалось, потому что они не только легко разбивались, но еще и крошились в руках. А за это крепко влетало. Впрочем, Уолтера гораздо больше привлекал здоровенный черный лук с тетивой из жил страшной ящерицы. Увы, стрелы от него мама постоянно куда-то прятала, обещая выдать их, как только крошка Уолли подрастет.

Однако когда крошка Уолли немного подрос, его стали интересовать уже другие вещи. Карты и атласы с голубыми океанами; статуэтки бога Мососа, вырезанные из душистого дерева; рисунки неведомых берегов с хищными рептилиями; круглая штука, умеющая предсказывать погоду; бронзовая труба, с помощью которой можно было запросто разглядеть не только все, что творится в саду у соседей, но и увидеть который час на башне мэрии.

– Хочешь услышать море? – однажды спросил отец.

– Что за вопрос, сэр! – удивился крошка Уолли.

И услышал. В большой розовой раковине со страшного пиратского острова Пепрос.

– И много там таких раковин? – деловито спросил Уолтер.

– Да. Там много чего. Там еще кукаду живут, – сказал Мак-Магон-старший. – Это такие кукующие попугаи ростом с собаку и с угрюмым характером.

– С собаку-у?

– Честное капитанское.

– А почему у них угрюмый характер?

– Не знаю. Быть может, из-за того, что кукаду питаются епескудами.

– О! А это еще что?

– Не что, а кто. Епескудами называются такие змеи, которые зарываются в песок. Весьма недружелюбные существа.

– Ядовитые?

– Нет, и это их очень злит.

– Пап, а ты возьмешь меня в плавание?

– Охо-хо. В плавании нужно много работать, Уол.

– Ну, так я и буду работать. В чем дело-то?

Отец улыбнулся.

– Хорошо, возьму. Годика через два, если тебе не расхочется.

– У! Через два… А почему не сейчас?

– Сейчас мама не разрешит.

– Как – не разрешит? Ты же в доме главный!

Отец почему-то рассмеялся.

– Нет, это на корабле я главный. А в хорошем доме должна командовать хорошая женщина.

– А у нас хороший дом?

– Превосходный.

– А как узнать, что дом хороший?

– Очень просто. В хорошем доме хочется поменять шпагу на тапочки.

Этого Уолтер понять не смог, поэтому решил спросить о другом, о главном.

– А раньше, чем через два года никак нельзя?

– Категорически.

– Ну, через два года ты забудешь.

– Нет, – очень серьезно сказал отец. – Не забуду.

* * *

И не забыл. В двенадцать лет во время летних каникул Уолтер впервые уходил в рейс на трехсоттонной баркентине «Присцилла», личной яхте графа Бервика. Яхте, которой командовал Джон Мак-Магон-старший.

Несколько дней «Присцилла» простояла в порту, дожидаясь ветра. За этот срок Уолтер в сопровождении вестового матроса облазил судно от штевня до штевня и от киля почти до клотика самой высокой мачты. По нескольку раз он заглянул во все помещения судна, не исключая и святая святых – крюйт-камеру. И уже перед самым выходом в плавание успел смертельно перепугать миссис Мак-Магон, которая вдруг увидела сына на марсовой площадке в добрых тридцати метрах над палубой.

После этого случая отец, хмурясь и улыбаясь, объявил, что работу с парусами Уолтер будет осваивать в следующем году. А до тех пор «топтать рангоут» ему запрещается. Уолтер возмутился.

– Да что же это такое, сэр! Мама уже и на корабле командует? Так не пойдет!

– Разговорчики прекратить, – сказал капитан. – И на будущее запомни: приказы не обсуждаются.

– Да, сэр, – без энтузиазма согласился Уолтер. – А приказы отдавать приятно?

– Не очень. Каждый приказ унижает человека, поскольку заставляет его повиноваться.

– Тогда зачем ты стал капитаном?

Отец задумался.

– Ну, для других дел я гожусь еще меньше.

– Э, – сказал Уолтер, – такой ответ годится еще меньше. Я же серьезно спрашиваю.

Отец взъерошил его шевелюру. Потом взглянул на вечернее небо, в котором