Владимир Поселягин - Двойной удар

— Абордажной команде готовность, — велел я.

Два десятка воинов положили ружья на палубу и вынули мечи.

Как только наш борт коснулся борта ладьи, из двух десятков глоток вырвался утробный рев и воины полезли на судно.

После пальбы разбойников практически не осталось, организованного сопротивления тоже. Из сорока татей уцелело всего четверо, они сейчас сидели связанные у борта ладьи, пока мои воины помогали раненым и осматривали оба судна.

Из команды ладьи выжило только трое, два были при смерти, один с рубленой раной плеча, похоже, топором достали. Кольчуга аж вошла в рану. Он еще стоял, поводя бешеными глазами, держа в руках окровавленный меч, видимо, не отошел еще от боя и шока. Этот воин был очень высок ростом и имел пропорции Арни Шварца. Короче, здоровяк еще тот, у меня в команде наберется с десяток атлетов, но этот вообще здоров.

У ладьи была жилая надстройка на корме, куда вела дверь. Разбойники не успели открыть ее, хотя судя по зарубкам и воткнутому в щель топору, пытались.

— Боярин! — подскочил ко мне Ветров с забрызганным кровью лицом. — У нас двое раненых. Одного арбалетным болтом, другого ножом. Метнул тут один. В шею попал.

— В шею? Быстро его ко мне. И всех тяжелых тоже, — велел я.

За время пути я успел немало потренироваться со своими новыми способностями, воды разгонять, как Моисей, еще не научился, хотя, как уже говорил, накупался вволю, но вот лечить и делать пластические операции запросто. Так что я сразу поспешил в матросский кубрик, совмещенный с медотсеком.

Последним принесли здоровяка, я как раз заканчивал оживлять последнего, выдернул болт из плеча и заживил рану. Раненые с ладьи после лечения так и не пришли в себя, сильная кровопотеря. Их сейчас поил из поилки один их членов команды, мой зам по медицине, вернее помощник.

— Клади его сюда… А ты чего сидишь? — спросил я у вылеченного, который с восхищением трогал плечо. — Что есть и пить знаешь. Марш отсюда!

— Хорошо, боярин, — кивнул он и по лестнице осторожно поднялся на палубу.

Здоровяк как раз потерял сознание от кровопотери, хотя мои бойцы и перевязали его, но что толку, если кольчуга на месте, она-то и не давала плотно прижаться повязке к ране, поэтому та и кровила.

Быстро восстановив ему плечо, показал помощнику на здоровяка, чтобы занялся им, и направился наверх.

В принципе за пять минут, что я отсутствовал, пока лечил раненых, ничего особенного произойти не успело. Только был открыт трюм разбойничьего ушкуя, и оттуда мои воины помогали выбраться людям. Видимо, пленникам. Еще Ветров стоял у каюты ладьи и говорил с кем-то через закрытую дверь.

— Что у тебя? — громко спросил я.

— Да вот, тут владельцы ладьи, боярыня с дочкой. Испуганные, двери не хотят открывать.

— Да хрен с ними, пусть сидят. Побитых разбойников в воду, отцепляем ушкуй, распределяем команды и идем дальше. В ближайшем городе сообщим о случившемся и легализуем ушкуй. Федор, осмотри его. Потом сообщи, что о нем думаешь.

— Хорошо, — кивнул Немцов и вместе со своим помощником перебрался на ладью, а потом на ушкуй, где, сбившись в кучку, собрались бывшие пленные. Их было человек десять.

Воины уже успели сбросить тела убитых разбойников в воду. Перед этим проверив их пояса и избавив от излишков денег. Мальчики помогали им, хоть и были бледными, но не травили, несмотря на то что это был их первый бой.

Трофеи, те, что принадлежали разбойникам, таскали или к нам, или на разбойничий ушкуй. Тела погибших на ладье не трогали, как и их вещи. Подошедший Ветров пояснил, что ладья кроме запершихся в каюте пассажиров имела на борту двадцать два человека. Десять человек команды и двенадцать воинов. Из команды выжил один, из воинов двое. Они, как раз покачиваясь от слабости, с помощью членов команды моего ушкуя перебирались обратно на свою ладью. Пленники были с торговой ладьи, которую захватили тати два дня назад. Оба судна они брали по одной схеме. Помните, я рассказывал, как встречные суда встречаются, чтобы узнать проходимость впереди. Вот главарь и воспользовался этой традицией, и, судя по мастерству его команды, не в первый раз. Отработано все было, слишком ловко и быстро проходило. Я так понимаю, не один десяток судов они таким образом взяли. Ничего не скажешь, продуманная и хорошо спланированная операция. Только вот мы им помешали.

— Так татей топить?

— Не, погоди. Отдадим на расправу в ближайшем городке. Видаки есть, по Правде будем действовать.

— Хорошо. Тогда я их в трюм уберу.

Как только отошел Ветров, подошел Немцов.

— Докладывай, — велел я. Мы вместе перебрались обратно на наш ушкуй и уселись в тени полусвернутого паруса.

— Ушкуй среднего размера, не торговый и не морской. Трюм мал. Больше похож на боевое, однако кают больше, да и удобные они. Непривычное судно.

— Нетиповое, — понятливо кивнул я.

— Новое, трех лет нет. В Москве строили, знаю я этих корабелов. В общем, хороший и удобный ушкуй.

— Нам подойдет?

— Да, хватит четырех человек, чтобы управиться с ним.

— Ясно. Пока определи на него команду, я отряжу воинов. Если он станет нашим, посмотрим, сможем ли мы его выкупить, то определимся и с командой и с перестановкой пушек. Кстати, вы гнезда усилили? А то одно носовое разнесло к черту после выстрела. Пушка на палубу упала, чуть не придавив отрока.

— Да все они уже вдребезги. Стрелять опасно. Нужно борта усиливать и делать новые держатели, — ответил кормчий.

— До ближайшего города дойдем, пока суд да дело, будете переделывать.

— Хорошо, боярин. С ладьей что будем делать?

— Тут до Твери километров десять. Сдернем с мели, пусть спускаются по течению. Я им не прислуга чтобы еще присматривать. Сами справятся.

— Может, нам тоже вернуться?

— Слышал про поверье, что возвращаться с пути нельзя? Дурная примета?

— Слышал, — вздохнул Федор. — К тому же в восьми километрах впереди будет городок.

С трофеем и ладьей мы разобрались быстро. Тот здоровяк, что был с разрубленным плечом, оказался боевым холопом, десятником тверского боярина Боброва. Того самого, у которого мы снимали место на пристани. Они возвращались из поместья, оно находилось на берегу одной из проток, и вот попали в руки татей.

Семья Бобровых так и не появилась, поэтому десятник поблагодарил нас, еще раз с недоумением погладил разорванную и окровавленную кольчугу на плече, не замечая понимающих усмешек моих воинов, и стал прощаться. Мы уже сдернули их ладью с мели, и она, разворачиваясь носом по течению, тихо заскользила вниз.

— Уходим, — велел я. Все сразу забегали. Команда и воины уже разобрались, кто на каком ушкуе будет находиться.