Классический Эндшпиль - Владимир Александрович Сухинин

Укутав ее простыней, я отнес ее на кровать. Ганга и Чернушка переглянулись и ушли на балкон. Уходя, Ганга кинула на меня красноречивый взгляд, и в голове прозвучал ее голос:

– Покажи ей свою власть над ней…

Глава 12

Открытый космос. Материнская планета

Каррера была в ярости: покупателей на ее товар почти не было, а помощник шерифа пришел и предупредил, что цены на охрану повысились. А этот хиляк, которого она купила у Красотки, оказался совсем не тем, на что она рассчитывала. Он не проявлял инициативы, не благодарил ее за кров и еду, а лишь сидел в лавке и смотрел в угол, как будто его ничто не интересовало. Да, он был «чистым», только что прилетел, а она таких любила. Но он так и не стал для нее любовником – лишь ел и спал, а теперь вот еще и пялился в угол.

«Продам его на арену», – решила она и вышла из лавки, оставив его одного и заперев дверь. Она направилась к распорядителю арены, Волосатому Жирде, толстому здоровяку с большими шрамами по всему лицу, заросшему черными густыми волосами.

– Сколько он продержится? – спросил Жирдя, скрестив волосатые руки на груди и недоверчиво скривившись.

– Думаю, все четыре боя, – ответила Каррера, пытаясь скрыть волнение.

Жирдя недоверчиво скривился:

– Я знаю тебя, Каррера. Если бы он был хорошим любовником, ты бы отдала его через месяц. Но ты продаешь его меньше чем через неделю после прибытия колонистов. Он сдохнет сразу же.

– Не смотрите на его худобу, господин Жирдя. Он сильный и ловкий, просто не любит баб.

– Да-а-а! – рассмеялся Жирдя. – Он, поди, имеет другие приоритеты? Ну, ты попала, мать. Ладно, если он продержится два боя, я дам за него пять серебряных монет. За один бой – одну серебрушку. Но если он продержится три или четыре боя, то ты получишь двадцать. Только смотри, народ будет ставить не на него.

– Я это поняла, – довольно улыбнулась женщина. – Я пойду к Вейче и позову его разобраться с моим сожителем.

Она вышла из лавки и направилась к местному кабаку, где нашла помощника шерифа, Вейчу. Тот пил пиво и скучал, глядя на посетителей. Каррера сунула ему в руку серебряную монету и рассказала о своем плане.

– Это какого? – удивился Вейча.

– Его мне сплавила на неделю новенькая, боевитая бабенка, погоняло Красотка. Из новоприбывших.

– Знаю ее, – усмехнулся Вейча. – Значит, она продала тебе красномордого?

– Нет, хилого, худого сморчка.

– Продала на неделю, но он и дня не отработал как следует. Хитрый, что ли?

– Он самый, господин Вейч.

– Ладно, пошли, посмотрим на него и поговорим с ним.

Штифтан сидел в темноте и смотрел в угол. Когда дверь лавки открылась, он даже не повернул головы.

– Вот он, тунеядец, господин Вейча, я хочу его выгнать, но он мне должен за еду и кров двадцать серебряных монет, – сказала Каррера, указывая на Штифтана.

Вейча остановился у входа, загородив свет, и произнес:

– Эй, крыса, ты слышал, какое обвинение тебе выдвинула честная торговка?

Штифтан посмотрел на него и ответил:

– Слышал.

– Ну, если слышал, то плати и уходи.

– У меня ничего нет.

– У тебя есть твои одежда и обувь. Раздевайся.

– Не буду.

– Тогда отработаешь долг на арене. Она выставляет тебя как бойца. Вставай и иди за мной. Будешь спорить или сопротивляться – мои парни отделают тебя дубинами.

Штифтан в душе обрадовался тому, что сможет покинуть эту лавку и омерзительную похотливую бабу, которая воняла, как старые рыбные консервы. Он встал, сложил руки за спиной и направился к выходу. У дверей, отстранившись, его пропустил Вейча.

– Следуй за мной, крыса. На арене будешь Дохляком, – сказал он.

Штифтан машинально кивнул. Вейча бросил на него быстрый взгляд.

– Что, не боишься? – спросил он.

Штифтан безразлично покачал головой. Вейча переглянулся с Каррерой, и та кивнула. Потом шепнула:

– Ставьте два первых боя на него. Я чувствовала силу его рук, он выдержит.

– А если он сразу подохнет? – спросил Вейча. – Кто заплатит мне убытки?

– Я вам отдамся, – ответила Каррера, опустив глазки.

– Больно надо, – скривился Вейча. – И без тебя новеньких баб хватает.

– Тогда отдам бесплатно следующего любовника.

– Это другое дело.

– Но если Дохляк выдержит два боя, вы снизите сумму услуг охраны до прежней, господин Вейча.

Тот усмехнулся, прикинул в уме выигрыш и согласно кивнул.

Они достигли арены, где распорядитель, окинув Штифтана безразличным взглядом, скривился.

– Эта падаль уже гниет, – процедил он с отвращением. – Ему не жить. Кого вы мне привели? Взгляните на него, он уже готов отдать душу демонам. Ты, парень, выгорел? – спросил он, впиваясь взглядом в Штифтана.

Тот поднял голову и отрицательно покачал ею.

– Я буду сражаться. И умирать не хочу.

Вейча и Жирдя, удивленные его словами, переглянулись.

– Он что, обкурился? – с недоверием спросил Жирдя.

Каррера, стоя в стороне, усмехнулась.

– Да больно надо тратиться на дурь, господин Жирдя. Он всегда такой, но руки у него сильные, попробуйте сами.

Жирдя поморщился.

– Не буду, он не такой…

– Какой не такой? – заинтересовался Вейча.

– Он баб не любит, – пожала плечами Каррера.

– Да? А что любит? Мужиков, животных?

Штифтан поперхнулся, его взгляд ожил, сверкнув огнем возмущения.

– За кого вы меня принимаете? Я нормальный, просто эта… – он ткнул пальцем в сторону Карреры, – не в моем вкусе, и от нее воняет.

Жирдя и Вейча разразились смехом, а Каррера влепила Штифтану пощечину.

– Так он из офисных крыс, – догадался Жирдя, прищурившись. – Вот в чем дело. Но такие быстро здесь дохнут, жаль, неплохой кандидат. С характером. Как его погоняло?

– Дохляк, – покраснев от гнева, процедила Каррера.

Жирдя кивнул двум здоровякам.

– Уведите Дохляка в камеры. Пусть ждет. Не кормить, воды давать сколько захочет. Дохляк, – обратился он к Штифтану, – бои начнутся вечером. Будь готов дорого продать свою жизнь.

Штифтан молча кивнул и пошел следом за охранниками.

– Странный он, – задумчиво произнес Жирдя, глядя ему вслед. – Но, возможно, два боя продержится. Тело как пружина – наверное, в спортзал ходил. Офисные крысы любят тратить время на глупости.

– Идите, – махнул он Вейче и Каррере. – Сейчас еще троих приведут, вам не стоит их видеть.

Каррера и Вейча знали правила арены, их лица оставались бесстрастными. Они молча покинули помещение, оставив Штифтана в руках своей судьбы.

Штифтан не был фаталистом по натуре, но судьба словно вела его за руку, оставив лишь один путь: стать доном, одолев на арене не просто крысу, а другого дона. Этот путь сулил ему статус и неприкосновенность, избавление от бесконечных проблем