Опричник. Том 2 - Антон Витальевич Демченко

в комнату барон фон Штауфенберг, наблюдая, как во рту его гостя исчезает уже третий ромбик пахлавы.

— Передайте моё уважение вашему кондитеру, почтенный. Великолепный вкус! — открыв глаза, довольно покивал Варма и, отхлебнув чаю из чашки, выжидающе уставился на устраивающегося в кресле напротив собеседника.

— Непременно, — усмехнулся тот, но тут же стёр улыбку с лица. — Ну, что скажешь по поводу нашего юного коллеги?

— Пусть тебе не застит глаза его мнимая юность, друг мой, — покачал головой мгновенно посерьёзневший индус, возвращая полупустую чашку на столик. — У Её избранника нет возраста, который можно было бы исчислить.

— М? — в глазах немца мелькнуло удивление. — Ты о чём это?

— Не о чём, а о ком. О нашем новом знакомом, разумеется, — пожал плечами Бабур-джи.

— Та-ак… и в чём его избранность, кто и куда его избрал? — недоумённо произнёс фон Штауфенберг.

— Это сложно объяснить, — честно предупредил его Варма. Немец на миг задумался и тряхнул головой.

— На наши отношения с парнем или дела с русским государем твоё объяснение как-то повлияет? — осведомился он, вновь превращаясь в того, кого прозвали Линкором Рейха. Неумолимость, мощь и натиск. — Это вообще важно?

— Может, и нет, — сохраняя прежнюю невозмутимость, ответил индус и вновь принялся выискивать на блюде очередную вкусность, не обращая никакого внимания на задрожавший под давлением воли собеседника Эфир.

— Тогда, оставим, — проговорил фон Штауфенберг.

— А может быть и важно, — попробовав очередную сласть, протянул брахман.

— Бабур! — резче, чем следовало, откликнулся недовольный поведением старого знакомого немец. И комнату, затопленную тяжёлой волей имперского князя, вдруг словно свежим ветром обдало. Брахман Дома Сканды полоснул по собеседнику острым, предупреждающим взглядом.

— Что ты хочешь от меня услышать, Виктор? — оставив прежний благодушный тон, спросил индус. — Ты принял решение ответить согласием на просьбу русских и помочь парню в его деле? Замечательно. Я тоже буду рад оказать ему пару услуг. И то, что основанием для моего решения служат не столько факты, изложенные в переданной нам просьбе русского властителя, сколько информация из иных источников, тебя беспокоить не должно. Удовлетворись тем, что я поддержу твои действия и сообщу кому нужно и что нужно в означенный в предложении русских срок. Остальное — мои личные интересы. И каких размеров и в каком виде оказывать парню помощь, помимо оговорённой, я решу сам. Так тебе достаточно ясно? Я доступно изложил?

— Значит, всё же важно, — откинувшись на спинку кресла, устало протянул фон Штауфенберг.

— Для меня — да, — кивнул Бабур-джи. — Для тебя… не знаю. Впрочем, если не вдаваться в частности, могу сказать так: Кали весьма благосклонна к нему и с интересом смотрит на того, кто стоит за его плечом.

— О… эти ваши мифы… — протянул немец, но уже в следующий миг он нахмурился. — Стоп. Кали? Богиня Смерти?

— Наши «мифы», — усмехнулся индус. — Говорю же, тебе это неинтересно.

— Интересно, — возразил фон Штауфенберг и, чуть помедлив, договорил: — Но можно без мифов?

— Можно. Как совет. Примешь? — прищурился Бабур-джи. Немец коротко кивнул. — Есть люди, что камень, брошенный в воду тихого пруда. Следы от их действий видны недолго, хотя кто знает, к чему приведёт их падение в глубину? А есть подобные смерчу, способные смести весь пруд, взметнуть его в небеса, убив в нём всё живое, перемешать и излить дождём… на иссохшее поле. И этот русский боярин как раз из последних.

— Революционер, что ли? — предсказуемо нахмурился князь, на что его собеседник только головой качнул.

— Он не тот, кто делает, а то, что происходит. Судьба, если хочешь, — всё же попытался объяснить ему Бабур-джи.

— «Кто», «что»… как же с вами, умниками, сложно, — вздохнул немец.

— Просто будь внимателен в делах с его участием, — отозвался индус. — Он не только человек, но ещё и катализатор. Понимаешь?

— То, что происходит, а не тот, кто делает, — кивнул его собеседник, оставив всякую надежду понять старика. Ну, хоть какую-то внятную информацию он получил. А советы старого гранда… что ж, иногда им просто нужно следовать.

[1] ГК — здесь, аббревиатура, расшифровывающаяся как Главный Калибр. Так именовались артиллерийские орудия, использовавшиеся в качестве основного средства поражения на артиллерийских боевых кораблях.

[2] Реставрация — здесь, условное название десятилетнего периода в истории Германского государства, когда после поражения в войне с Россией в середине двадцатого столетия, в стране была восстановлена конституционная монархия, разогнан так называемый Имперский совет, а чину рейхсканцлера был возвращён изначальный смысл и значение.

[3] Оранские (Оранье-Нассау) — династия, правящая Голландией с шестнадцатого века, сначала в качестве штатгальтеров, а после смены государственного устройства, как короли. Третья по старшинству правящая династия в Европе.

Глава 2

Кому туризм, кому как…

Оставшись в одиночестве, немец несколько секунд наблюдал, как успокаивается Эфир, только что взбаламученный индусом, и, вздохнув, в свою очередь, открыл «окно», через которое и вошёл в собственный кабинет в замке Штауфенберг, расположившемся в предместье Хехингена. Старый бург, некогда пожалованный за службу его семье последним императором из династии Гогенштауфенов, Конрадом Третьим[1], встретил хозяина тишиной и привычными, кажется, намертво въевшимися в прикрывавшие древние стены резные деревянные панели, ароматами старых книг и хорошего табака, которым Виктор Иммануил Шенк фон Штауфенберг любил побаловать себя холодными зимними вечерами, сидя у камина, под глоток терпкого творения винокуров французской провинции Коньяк.

Но сейчас, Последнему Линкору Рейха было не до гедонистических изысков. Затопив весь немаленький кабинет, от каменного пола до переплетения маячивших в высоте потолочных балок, своей Волей, он убедился в отсутствии какого-либо внешнего контроля за происходящим в помещении и решительно шагнул к огромному библиотечному шкафу у внешней стены. Ухватившись сразу за обе ручки его украшенных хитрой расстекловкой дверец, оберегавших собранные в шкафу редкие инкунабулы от пыли, фон Штауфенберг потянул их влево, и тяжеленное резное дубовое хранилище неожиданно плавно и легко отъехало в сторону, открывая взгляду хозяина массивную металлическую дверь старого, но, по-прежнему надёжного сейфа, вмурованного в древнюю каменную кладку.

Тихо протрещали числовые барабанчики, отщёлкивая нужную комбинацию шифра, сыто клацнули механические замки, но прежде, чем распахнуть уже вроде бы отпертую дверь сейфа, хозяин кабинета приложил ладонь к одной из ничем не примечательных пластин её декоративного покрытия и слегка толкнул через