Сердце Дракона. Часть III - Кирилл Сергеевич Клеванский

И, открывая ногой дверь, не давая ответить Хаджару, добавил:

— Мы пришли.

Они стояли посреди сада. Сада, прекрасней которого Хаджар еще не видел в своей жизни. Здесь цветы переливались всеми цветами, что только мог различить глаз. Они сияли россыпями драгоценных камней, а может ими и являлись. Да, точно. Хаджар увидел цветы из янтаря и изумрудов, из агатов и рубинов и, даже где-то вдалеке, был тот, чей бутон сформировали лепестки из горного хрусталя.

— В саду звезд всегда ночь, — отстраненно произнес Ирмарил, комментируя темное небо над их головами. — здесь никогда не светит мой свет. Только её.

Он кивнул на Лэтэю, то засыпавшую, то просыпавшуюся на руках возлюбленного.

— Здесь наши пути расходятся, — Ирмарил кивнул в сторону одной из тропинок. — Вам туда.

Хельмер, не растрачивая время в пустую, направился в указанном направлении, а Хаджар… он подошел к Лэтэи и провел ладонью по её остывающему лицу.

Принцесса Звездного Дождя, воительница Чужих Земель, одна из самых грозных мастеров копья Безымянного Мира. И его друг. Близкий и родной. Та, с кем его сердце всегда пребывало в покое, а разум не знал тревог и забот.

Она умирала.

Умирала, потому что она разменял её жизнь на возможность пройти дальше по своему пути.

— А… вот и ты… друг мой, — прошептала Лэтэя. Хаджар не знал, кто именно говорил с ним. Осколок души Миристаль или умирающая принцесса. — Я ждала тебя… и ты пришел… ты всегда приходишь…

— Да, — только и сумел выдавить из себя Хаджар.

— Пойдем с нами, — позвала она его. — как раньше… все втроем… мы снова будем… вместе молча смотреть… на звезды… как раньше…

Хаджар сжал её ладонь. Горло вновь начал драть предательский ком.

— Прости, друг мой, — прошептал он едва шевелящимися губами. — я… я не могу. Мне надо…

— Снова сражаться, — кивнула Лэтэя или, может, Миристаль. — да… тебе всегда надо сражаться… друг мой.

Хаджар отвернулся и зашагал прочь. Он знал, что если задержится хоть еще на сколько-нибудь дольше, то… не сможет. Не сможет идти дальше.

Ему в спину донеслось:

— Прощай, друг мой.

Он не обернулся. Лишь по шагам услышал, как Ирмарил и Лэтэя-Миристаль удалялись в другой конец сада. Туда, где должна была закончиться их история. История солнца и путеводной звезды, которые некогда вместе освещали мир, даря людям тепло и надежду.

Кестани сказала, что Ирмарил предал лже-богов, но Хаджар всегда верил, что среди всех небожителей, Ирмарил тот, кто достоин уважения. Он, пожалуй, один из немногих, кто воистину любил смертных. Иначе бы дарил бы он им свои свет и тепло столько эпох, не прося ничего взамен.

Хаджар догнал Хельмера и вместе они пошли по тропинкам среди звездных цветов. Те расступались перед ними, что-то нашептывая и рассказывая. Хаджар же, смотря на бутоны, уже спустя несколько мгновений не находил в них ничего прекрасного.

Холодные и не настоящие. Растущие здесь, в заботе и тепле, не знавшие ни распрей ни страданий тех, кто обращал к ним свои полные надежд взоры.

Просто, пусть и красивые, но обычные цветы в столь же обычном саду. И все их отличии от тех, что выращивал Эйнен — они находились на в доме клана Кесалия, а на Седьмом Небе.

— Ты помнишь наш уговор, Хаджар? — внезапно спросил Хельмер.

— Дергер твой, — кивнул генерал. — я помню.

— Я не про этот, а про тот, что…

Они вышли на небольшую лужайку. Здесь стояла беседка, а около беседки статуя. Статуя самой прекрасной из женщин, перед лицом которой даже Аштари и Кестани выглядели бы простыми и незаметными.

И в этой беседке, сложив на коленях топор и булаву, сидел могучий Дергер.

Глава 1980

Вблизи он выглядел еще монументальнее, чем когда возглавлял армию на своем шестиногом коне. Бронзовая кожа теперь не просто отливала металлом — она им и выглядела. Словно служила броней для громадного воина, не меньше двух метров десяти сантиметров ростом.

Его босые ноги оказались так велики что ими, наверное, можно было мять щиты и плющить шлемы. На натруженных руках, где жилы канатами сдерживали стремящиеся лопнуть мышцы-валуны, виднелись каменные мозоли на костяшках и ладони. Они, наверное, многое могли рассказать о бесконечных тренировках, через которые прошел Бог Войны.

А то, что Хаджар прежде принял за татуировки, оказалось вереницей шрамов. Их было так много и столь разных, что сложно было понять — где заканчивается шрам и начинается здоровая кожа. Казалось — что нигде.

Дергер весь был покрыт следами битв и сражений. От головы, где стянутые в хвост волосы торчали иглами дикобраза, через оголенный торс и вплоть до пяток. Он весь был ими покрыт. И лишь взгляд стальных, серых глаз… не выражал ничего.

Он слепо смотрел вперед и, заметив Хаджара, на мгновение зажегся чем-то сродни надежды, а затем так же быстро потух.

— Подделка, — беззвучно прошептали его губы.

— ДЕРГЕР! — взревел Хельмер и, обнажив кинжалы, бросился вперед.

Хаджар не сдвинулся с места. Он ведь обещал…

Хельмер влетел в беседку и, прямо с места, направил левый кинжал в горло богу войны, а правый, тот, что короче, в живот. Хаджар сомневался, что смог бы защититься от такого удара в смертном теле сидя и безоружным.

Но Дергер… несмотря на свои громадные размеры, двигался быстрее, чем… чем все, кого видел Хаджар. Быстрее того убийцы у стен, быстрее Хельмера, Кестани, Ирмарила и, пожалуй, быстрее самого Хаджара в его лучшее «время».

Время вокруг бога войны словно застыло и он с легкостью отмахнулся от ударов. Именно, что отмахнулся. Правой, раскрытой ладонью, он хлопнул по запястью, держащему кинжал у горла. От удара что-то хрустнуло в руке Хельмера и тот выронил оружие.

А левой он, двумя пальцами, перехватил кинжал, метивший в живот, и попросту… переломил оружие на двое.

Демон, чья левая рука повисла плетью, резко отпрыгнул назад. В прыжке он подцепил упавший кинжал и, подхватив его зубам, крутанулся в воздухе. Приземлившись за пределами беседки, он все так же держа кинжал в зубах, выхватил последние дротики и метнул их в сторону противника.

Пока те еще летели, Хельмер успел перехватить кинжал из зубов и прыгнуть следом.

Но Дергер… он просто отмахнулся от дротиков, как от назойливых мух и те, разбитые вдребезги, стальной крошкой упали на настил беседки.

Хаджар,