Ферма - Елена Федоровна Янук

Марина. — Ты же сама только что ратовала за немедленный отъезд?

Мне тоже пришлось притормозить:

— Я с ними не хочу никуда ехать! Все. Я передумала!

Марина мирно отозвалась:

— Нельзя принимать решения в гневе. Это всегда ведет к ошибке.

— Считай, что я совершаю откровенную глупость, но по-другому не могу. Прости. Иначе я сама их поубиваю. Многие рисковали жизнью, гибли, сражались, шли по краю, убивали, чтобы эти недоумки выжили. И что? А ничего. Они «умнее» хозяина, «умнее» тебя. Тфу… Марина, прости, не могу. И не понимаю, как ты с ними сможешь управляться!..

— Ну, кроме недоумков есть чудесные дети: Маринка, Андежейка, Славка, Андрейка, Анютка… Есть та часть здравомыслящего народа, которая молчала, чтобы просто не вступать с идиотами в пустой спор. Вот ради них все и делалось. А глупость, самонадеянность и ограниченность — не надо ненавидеть, они сами по себе наказания.

Я сухо отозвалась:

— Не сказала бы. Пока вижу только самоупоение своим «умом» и молчаливое малодушие остальных!

Марина устало улыбнулась:

— Это все мелочи, поверь. Главное, не дай ненависти прижиться в твоей душе, потому что первой пострадаешь ты сама. Раньше ты ненавидела упырей, а они ведь всего-навсего инфицированные вирусом люди. Как и все остальные просто люди.

Я со вздохом кивнула.

— Я уже осознала это…

— Но вот видишь, люди ошибаются, осознают и меняются. Не стоит отчаиваться. Сама будь нормальным человеком, остальное приложится.

Грустно кивнула:

— Я пойду. Хочется спрятаться у себя и не выглядывать из комнаты хоть пару дней, пока нет занятий с детьми.

— Тебе повезло, а у меня вагон работы… — вздохнула Марина.

Мне стало так ее жалко, сложно представить, сколько всего ей предстоит сделать. Да еще и общаться с такими упрямцами, это вообще… подвиг!

— Тебе помочь? — тяжело вздохнув, спросила я.

Она задумчиво ответила:

— Нет, помощь не нужна, девчонки справятся. Иди, прячься. Но, думаю, ты не успеешь, Георг найдет для тебя занятие.

— Это он умеет, — я улыбнулась, еще раз ей кивнула и пошла в дом.

Надо сказать хозяину, что я никуда не еду. Понимаю, что вызову у него бурю негодования, но это меня не пугает. Со всем его раздражением, ором и ворчанием, он куда более нормальный, чем половина насельников этого места.

Как и сказала Марина, на этом мои приключения не закончились.

На входе в дом, под яркими лучами весеннего солнца будто кот на крылечке в плетенном кресле сидел хозяин, и своим любимым остро оточенным карандашом что-то отмечал у себя в блокноте. Заметив меня, он улыбнулся.

Значит так и не уснул.

Я кратко улыбнулась в ответ, собираясь дерзко обойти его и спрятаться у себя. И хотя я до сих пор не могла до конца привыкнуть к подобной свободе в обращении с хозяином, все же шла не останавливаясь. Но не вышло. Он остановил меня:

— Ивета, подожди! Вечером ты свободна?

Я медленно кивнула.

— Зайди ко мне, поговорим, — сказал Георг и вновь склонился к блокноту, я с облегчением поняла, что пока беседа окончена.

Георг

Я на сходке не присутствовал, хотел, чтобы люди сами решили, что к чему. Зато я смотрел запись.

Слушая, о чем говорили люди до собрания, я с легким отвращением наблюдал как легко многие поддаются на глупые, но уверено произнесенные провокации. Я покачал головой.

После изгнания Красотки в поселок, слухи о нашей связи с Иветой начались с новой силой. Просматривая запись, прислушался, что говорил в кругу стариков старый Александр:

— … И не говори, Тим. Ласка и кошке приятна, а она вона как крутится вокруг хозяина. Небось, ему тоже ласки да доброты хочется, золото-то не прижмется и пожалеет, — щедро заливая свои слова фальшивой жалостью, постоянно оглядываясь на дверь, заявил он. Боится, что я внезапно войду? Я хмыкнул. Вот же, безмозглый тип. Боится, а болтать не перестает.

— Но с чего этого червяка вместо красавицы ставить? Вот не понимаю… — качал головой его собеседник, Тим. — Смотреть-то не на что!

Я с отвращением покачал головой, знаток душ, дери его за ногу!

— Ой… Не скажи, не славится красавица, а кому что нравится! Да какой же она червяк. Если только ростом не вышла, а так девка то ладная, просто не выставляется, скромница, — глубокомысленно заявил Семен. — Бывают такие бабы, сразу в глаза не бросается, а присмотришься и глаз не оторвать, Ивета из таких.

— Так не молодушка же, ей двадцать один, наша доктор сказала…

Сплетники. Это неинтересно.

Я перемотал вперед, к моменту, когда в амбаре появились Марина с Иветой, у которой была лошадка в руках. Откуда она ее взяла? К этому моменту собрались остальные, доктор начала разговор.

Слушал их доводы, слушал тех, кто был против и кто был за. Внимательно наблюдал, иногда перематывая запись и повторяя некоторые части.

Ивета, хоть и косвенно, заступилась за нашего доктора. Смешная. Марину защищать решила… Я улыбнулся. Котенок заступившийся за тигра.

Смотрел на нее и видел, хотя Ивета стояла в толпе людей, но чувствовала себя одиноко. Да, я это хорошо понимал, привычное и для меня ощущение — ты в толпе, и в то же время один как перст.

Ивета эффектно закончила гневную речь и, прижав к себе игрушку, вышла, так и не узнав, что ее эмоциональное воззвание переломило обстановку и теперь большинство из тех, кто колебался послезавтра поедут в безопасное место. Спасенные жизни в ее копилку.

Но она об этом не знает и сейчас наверняка злится, хотя этого никто и не увидит.

Ивета из тех людей, которые спокойны и улыбаются, скрывая за внешней невозмутимостью рвущие душу страсти. Удивительно, как ее сегодня прорвало. Видимо, слишком много разом навалилось.

Я прослушал все, что было сказано на этом собрании. Такое фразерство… и ничего по существу. Меня разочаровал Семен, я ждал, что он поддержит Марину, а он плел за ее спиной интриги. А ведь в моих планах он должен был разделить власть с доктором. Теперь придется искать ему замену.

У Марины будет пятнадцать помощников, парни из команды, управляющей судном, лучшие люди фермы, но все же хотелось, чтобы ее поддержали старики. Хотя и это не проблема, но все же я сильно надеялся на Семена. Скверно.

Тут в мой кабинет ворвалась Марина. Как всегда, только вспомнишь, появится. Я поднял на нее тяжелый взгляд:

— Что опять