Система - Андрей Схемов

На пороге самого интересного тебя выдернули. Впрочем, как посмотреть…

Мне сразу же захотелось выяснить, что же такого интересного случилось после двадцать пятого. Но в итоге решил оставить эту тему на потом. Сейчас лучше сместить акцент на Милу, чтобы избежать ряда вопросов, на которые я сейчас отвечать не планировал. Например, кто именно меня срыбачил.

— А как давно ты здесь? — хоть и не принято девушке задавать такие вопросы, но я был уверен, это не тот случай. Вспоминая послание той же Арины, которая прожила здесь пятьдесят лет, Миле запросто могло быть не меньше.

— Тридцать четыре будет через месяц, — цыкнула она.

— Хорошо сохранилась, — усмехнулся я.

— А то, — рассмеялась рыжуля. — Одиннадцать распечаток за плечами. Каждый раз выходила из принтера в теле девятнадцатилетней. Мы здесь все своего рода попаданцы в молодую версию самих себя. Разве что мир при этом остаётся прежним. Ничего не меняется. Ничего, — затем она с искренней улыбкой заглянула мне в глаза. — Но теперь заживём, — она толкнула меня в плечо. — Да, волевик?

Я и раньше об этом думал, но после слов Милы я будто ощутил на плечах тот груз ответственности, которые возлагают на меня печатки. А с более чётким пониманием, как они воспринимают свою однообразную жизнь, этот груз стал заметно тяжелее.

Ведь со мной их жизнь вполне может стать только хуже. Это в случае, если каким-нибудь кузнецам всё-таки удастся схватить меня. А это, в свою очередь, наталкивало на мысли, что для меня самого любой клан опасен. Ведь каждый из них с моей помощью, добровольной или нет, в первую очередь будет заботиться о своём благополучии.

Не веский ли это повод оставаться одиночкой и идти исключительно своим путём?

— Я с тобой согласна, Константин, — показала своё личико Айви, которая предпочитала прятаться во время моего общения с Милой. — Посещение лагеря «Братства шёпота» может стать для тебя ловушкой. Они запросто могут взять тебя в заложники. Увы, но на их территории ты едва ли сможешь сопротивляться. Скорее всего, тебя разоружат на входе.

То же самое может случиться и у союзовцев, — парировал я. — Нет никакой уверенности, что печатки из любого клана не будут рассматривать меня просто, как инструмент.

— Любой человек для печаток — инструмент, — напомнила Айви. — Все тебе подобные в этом мире заложники из-за невозможности родиться заново. Это ваш дар и одновременно проклятье.

Хочешь сказать, для меня заготовлены только плохие варианты развития событий?

— Скажем так, — задумалась напарница, — «Шёпот» — лучший из худших. Да, они тоже могут арестовать тебя прямо с порога. Но рано или поздно тебя всё равно отправят на зачистку ментальной локации. А этим заниматься тебе придётся уже в одиночку.

Что даст мне возможность сбежать.

— В точку, — кивнула Айви.

Тем временем мы выехали на мост, который тянулся над довольно широкой и бурной рекой. Здесь вся дорога была заставлена остовами старых машин, в основном большегрузов и автобусов. Каждый из них представлял собой отдельный рубеж обороны и нашей машине приходилось ехать змейкой, объезжая каждое препятствие.

Когда мы миновали этот участок, впереди показался небольшой остров с отвесными каменистыми берегами. В самом центре этого участка суши виднелись стены. Похожие на те, что демонстрировала мне Айви, когда рассказывала про клановые лагеря.

— Константин, внимание! — встревожилась Айви. — Железяка фиксирует впереди группу вооружённых печаток. Судя по всему, они знают, что мы приближаемся.

Вполне логично, что Мила каким-то образом смогла сообщить своим, что везёт в лагерь волевика. Я бы и сам сделал так же. Безопасность — превыше всего. И нам придётся какое-то время поиграть по их правилам.

Мост заканчивался на скалистом берегу, где из разного хлама и полусгнивших машин были возведены фортификации. Воротами здесь служил цельнометаллический кузов от грузовика. Когда кому-то надо было выйти или пройти внутрь, этот кузов поднимали парой электрических лебёдок.

Вот и ещё одна причина, почему «Братству» удаётся избегать общения с другими кланами. Они не просто устроились в стороне ото всех, но спрятались на неприступном острове-крепости. И я сейчас иду туда по своей воле.

— Два снайпера, восемь стрелков, — напарница расставила на мини-карте красные точки, что стояли в один ряд на стене. — Ещё один невооружённый. Предполагаю, что это кто-то из лидеров клана.

— Ты это, — обратила Мила внимание, как я проверяю своё оружие на боеготовность. — Только без агрессии, ладно?

— Ага, — кивнул я, следя за фигурами на стене. — Тормози.

— Чего? — удивилась девушка. — Зачем?

— Прогуляемся, — глянул я на рыжулю так, чтобы у неё отбило желание спорить со мной.

— Ладно, как скажешь, — Мила плавно остановила машину в пятидесяти метрах от ворот. — Ты же не станешь ни в кого стрелять?

— Первым нет, — ответил я, покидая багги. — Идём медленно, без резких движений. И сообщи главному на стене, чтобы выходил навстречу без оружия.

Девушка взяла в руки рацию, включила её и передала моё послание.

— Кость, они ничего тебе не сделают, — взволновалась Мила. — Зачем всё это?

— Тебе я верю, — я взял девушку под руку и повёл к стене. — Но десять огнестрелов доверия не вызывают.

— Как ты это определил? — напряглась рыжуля, бросив взгляд на Железяку. — Это дрон, что ли, добывает информацию для тебя? Он твой разведчик?

— Ты вызвала главного? — пропустил я её вопросы.

Но девушке отвечать не пришлось, так как в следующий момент лебёдка затрещала и кузов начал подниматься.

Наступает момент, который может стать решающим в моём отношении ко всем печаткам.

Глава 21

Волна

Скрипучая лебёдка довольно быстро подняла кузов, что служил воротами на остров «Братства шёпота».

Затем в открывшемся проёме показалась фигура человека в чёрном балахоне. Мужчина был настолько высоким, что при выходе касался верхом своего капюшона покачивающегося на ветру кузова.

Десять бойцов на стене продолжали наблюдать за мной через прицелы своих винтовок. А мой дрон внимательно следил за тем, чтобы указательные пальцы стрелков ненароком не начали давить на спусковые крючки.

Также с помощью камеры моего фамильяра я смог детально рассмотреть выражения лиц защитников лагеря. Одни смотрели на меня через оружейные прицелы с любопытством, другие с недоверием, третьи и вовсе боялись. Но вот откровенной ненависти, какую я видел