Вольноопределяющийся (СИ) - Сухов Александр Евгеньевич

Однако наибольший мой интерес вызвали воспоминания последних лет жизни Иноземцева, также обрывочные и бессистемные, при этом очень яркие. Вот он заперт в каком-то темном ящике, судя по неравномерной тряске, его куда-то везут по не самой гладкой дороге. Многочисленные попытки обратиться к своему Дару для прояснения обстоятельств к успеху не привели. Чтобы восстановить связь с Источником он, было, попытался войти в медитативный транс, но не случилось. Снаружи началась беспорядочная стрельба. В какой-то момент повозка, на которой находился ящик с его телом куда-то понеслась. Удар о водную поверхность, предсмертный крик какого-то животного, шум бурлящего потока и треск ломающегося дерева. Яркий солнечный свет, мощный удар головой о камень, темнота.

Далее он очнулся на каменистом берегу горной реки. Непонятно, то ли сам он выбрался из воды, то ли его выкинуло. Боль, страшная боль раздирает все его сильное тело. Вокруг какие-то женщины с закрытыми черными паранджами лицами, что-то бурно обсуждают. Вновь темнота. Следующее воспоминание — он бредет куда-то по горной дороге. К нему обращаются какие-то люди на незнакомом языке. Он не может им ответить, поскольку ничего не понимает. Изредка кто-то сердобольный дает ему кусок лепешки, сыр, или еще какую еду — тоже яркие воспоминания ибо редкие.

А вот больной ребенок, он умрет, если ему не помочь. Мужчина способен оказать помощь и спасает дитя. Радость на душе.

Одно из последних воспоминаний — он привязан к позорному столбу, и его тело нещадно секут замоченными в крепком солевом растворе прутьями. Адская боль не позволяет сосредоточиться, чтобы облегчить собственные страдания. Рядом глумливая рожа с выпученными от радости глазами, что-то говорит, а что именно, непонятно. После того, как пытка закончилась, он до наступления темноты валялся у стенки какого-то здания, «зализывая» полученные раны. Никто из местных жителей не подошел к нему, чтобы хотя бы дать напиться. Ничего, выжил, немного оклемавшись, дополз до ближайшего вонючего арыка и утолил мучившую его жажду. Ночью звериное чутье привело его к поместью мучителя, и тот был заслуженно наказан. После удачной мести, он неожиданно для себя осознал, что оставаться дальше среди этих людей он не может. Откуда-то из подсознания к нему пришло понимание, что где-то далеко на севере есть место, там он будет среди своих и никто более не посмеет его обидеть. На этом, пожалуй, и все. Хотя был еще один курьезный случай. Батя умудрился умыкнуть казан с пловом у двух каких-то забавных персонажей, похоже, контрабандистов. Он даже расплатился с ними толстенным лопатником, прихваченным из спальни покойного иранского вельможи. И самое последнее воспоминание перед окончательным просветлением сознания моего «отца» — запах, манящий запах плова, который будто нить Ариадны привел его к нашему лагерю.

Еще раз повторюсь, все эти образы промелькнули в моей голове буквально в считанные мгновения. Клиент, которого я собирался обиходить, как это ни странно, ничего не заметил и не отреагировал на мое краткое замешательство. Я же, в свою очередь, постарался еще больше изолировать свой Источник от любого стороннего взгляда и поневоле, возблагодарил Высшие Силы (в которые не очень верю) за то, что от моего недавнего Дара остались сущие крохи. В будущем, надеюсь, все восстановится, но сейчас для меня крайне полезно быть слабым одаренным, дабы не привлечь к своей персоне интерес Драгомира Германовича.

Ну нет у меня ни малейшего желания вступить в роды бояр Иноземцевых, иже с ними Шуйских, тем более в свете предстоящих плюшек от Государя Императора. Сам стану кузнецом своего счастья. САМ и только САМ! И никакая сомнительная родня, которая для Андрея Воронцова и не родня вовсе мне не нужна. Сейчас я свободен аки птиц небесный. Войду в род, окажусь в золотой клетке, даже жену не позволят самостоятельно выбрать, всё ведуны порешают, чтобы, значит, случить с кем нужно для получения наиболее ценного потомства. А вот хрен всем им по всей их морде, да с отворотом! Я и только я буду решать, что мне делать и с кем заводить детей. А Иноземцевы с Шуйскими и без меня разберутся со своими проблемами. Батя эвон какой крепыш, вернется к обязанностям главы рода, ведуны подберут ему очередную жену по понятиям, будет страдать, но «грызть тот кактус», новых детей нарожает, хоть и не по любви, но вельми одаренных и будет жить-поживать, да добра наживать. При случае горько вздохнет, помянув невинно убиенных жену и деток. Постепенно времявсё сгладит и жизнь его наладится.

Пока стриг и брил Драгомира Германовича старался никак не проявить бушевавшую в моей душе бурю. Мне это удалось, даже ни разу не порезал своего клиента. Ловко, будто занимался этим всю свою жизнь, сначала укоротил бороду и усы ножницами, затем соскоблил оставшийся волос бритвой. С излишками шевелюры на голове расправился посредством ножниц и расчески. Результат меня порадовал, если бы не изрядно покоцанная физия, мой батя был бы еще тем красавцем. Хоть оно и принято считать, будто шрамы мужчину украшают, однако, в данном случае, это утверждение, на мой взгляд, весьма и весьма спорно.

Тут поймал себя на мысли, что как-то ненормально переживаю за этого человека. Драгомир Иноземцев сильный маг, вполне возможно в статусе ведуна, ему ничего не стоит полностью убрать шрамы с тела. Непонятно, почему он раньше этого не сделал? Других лечил, а о себе как-то не позаботился. Наверное, это связано с травмой головы, полученной при ударах о камни во время вынужденного заплыва в горном потоке. Ладно, теперь вроде бы очухался, в дальнейшем сам о себе позаботится.

Ногти на ногах и руках он состриг сам — не хватало еще мне этим заниматься. Ну не мастер педикюра я ни разу, хоть цирюльник из меня вроде бы получился неплохой. Хе-хе!

После означенных выше процедур мы ели вкуснейший плов. Подполковник с капитаном пытались что-нибудь разузнать об обстоятельствах появления престранного человека в этом месте. Однако Иноземцев лишь разводил руками, но назвать своего имени и фамилии так и не смог. Странно, может, темнит, не доверяет, а может быть, действительно еще не вспомнил, кто он есть на самом деле. Лично я устанавливать истинные причины его поведения не собираюсь. Как вернемся к своим, им займутся армейские целители, а ментаты быстро установят его личность и со всем возможным пиететом передадут магам рода Иноземцевых. Так что я за его судьбу не беспокоюсь, главное доставить до нужного места.

После небольшого отдыха оседлали лошадок и двинули в направлении движения колонны освобожденных пленных. До вечера так и не смогли их догнать.

Той же ночью, не откладывая задуманного в долгий ящик, я все-таки умудрился залатать Источник лейтенанта Новикова. «Заклеил» стенки, добился слабого наполнения, затем слегка расширил каналы, чтобы обеспечить свободный выход избытков энергии. Если чудить не станет, то есть — перенапрягать свой Дар, через год-два все вернется к нормальному состоянию. Утром намекнул ему, мол, как медик, к тому же одаренный, наблюдаю небольшой прогресс восстановления его чародейских способностей, однако перегружать Источник пока не стоит, в противном случае можно навсегда остаться бездарем. По загоревшимся глазам лейтенанта и резко подскочившему настроению несложно было догадаться, что мои слова легли на благодатную почву. Однако веселое настроение Новикова продолжалось недолго, вскоре лейтенант вновь впал в черную хандру.

Особо мы не торопились, лошадок не гнали, поэтому подводы увидели лишь к обеду следующего дня. Поначалу нас приняли за погоню противника, даже пальнули в нашу сторону, благо мимо. Пришлось мне привязать к стволу винтовки одну из своих запасных портянок. За белый флаг вполне сошло. Когда подскакал к телегам, меня узнали и встретили радостными приветственными криками. Потом и остальных товарищей из моей кавалькады приняли без эксцессов, впрочем, сильно дивились на странного диковатого мужчину, но не цепляли и ладно.

Прапорщик Коновалов тут же предложил мне принять бремя власти над вверенным ему контингентом, но я отказался. Он добровольно взялся за этот «гуж», практически довел людей до расположения русских войск, с моей стороны было бы чистой воды свинством отбирать у этого человека хотя бы малую толику его будущей славы и наград.