Тень пустоты - Эдуард Катлас

слово может занять день-другой, поневоле начнешь думать, как в самую короткую фразу вложить максимум информации.

В качестве подушки на лежанке в основном находились скрижали по философии. Разумное, под такие тексты легче засыпать.

«Не надо беспокоиться о размере вселенной. Лучше думать о том, как тебе лично не потеряться в этой бесконечности».

«Путь, по которому идущий движется, и предопределен, и нет в одно и тоже время. Возможно, выходя из точки отправления, он прибывает сразу в несколько точек назначения, в разных концах вселенной. Мы не можем знать».

О том, что идущие, как он называл себя и все наше племя, не могут быть уверены в некоторых совсем базовых вещах, которые в стационарном мире кажутся обыденными и самоочевидными, здесь было много. Большинство таких табличек я вообще пока не понимал, слишком много неизвестных слов, которые никак не нельзя было связать с другими.

«Даже идущий, идеально контролирующий себя, будет попадать в мертвые миры. Эта мелочь должна заставить задуматься о многом. Кто на самом деле нас ведет. Зачем мы созданы. Нет ли внутри нас того, кто владеет нашим сознанием где-то в самой его глубине»

Интересные, абсолютно абстрактные и недоказуемые философские рассуждения о паразитах сознания, наездниках. И это тоже было на табличках. И на это тоже было затрачено время с долотом.

* * *

Надписи на стенах, большинство, были всего лишь аналогом каталога. «Миры», «возможности», «мысли», «сомнения», «вопросы для изучения», «тактики», «этика».

Интересно что все мысли, относящиеся к философии, по большей части лежали на полках с надписями «сомнение». Интересное отношение к философии. Вообще само слово «сомневаться» на этом языке было почти синонимом слова «размышлять».

В какой-то момент я обратил внимание на груду расколотых табличек, которыми была завалена одна из них у самого пола. Я все время обходил ее стороной, думая, что это оставленные неудавшиеся образцы, то, что переписано потом начисто.

Может быть, частично так и было. Но были и таблички, на которых встречалось что-то новое:

«Можно ли уничтожить идущего? Прямой ответ — нет. Но доходят слухи, что идущих пробуют лишить рассудка. Возможно, это равносильно смерти». Табличка была разломана, и разломана тщательно, я собрал ее из десятка кусочков, видимо, когда-то, много позже, шагающий, тот же самый или кто-то за ним, решили, что это знание не стоит хранить. И никаких копий этой таблички я не нашел.

Впрочем, все равно это был секрет полишинеля. Проходили. И даже с психологическим воздействием можно работать, сопротивляться, поддаваться, перестраиваться, сдаваться и потом восстанавливаться.

Чтобы уничтожить шагающего, нужно убить его во всех его мирах. Во всех до единого. Пока это оставалось единственной работающей концепцией.

И даже в этом случае, зная возможности, свои и других как я, я сомневался, что это будет окончательная смерть. Возможно, умерев во всех своих мирах, я все равно возрожусь где-нибудь еще. Почему нет? Это просто почти невозможно проверить, как и концепцию рая — убив шагающего в одном мире, я уже никогда в этом мире не увижу, не спрошу, не проведу опрос — как ему жилось после этого.

Только личный опыт. И спешить с подобными экспериментами не хотелось.

«Идущий всегда идет один. Он не курьер. Он не носильщик. Он не перенесет живого человека в новый мир. Но доходят слухи, что некоторые умеют переносить простые однородные вещи. Не доказано». Табличка была небрежно расколота пополам — не доказано. Ну что ж, с этим я мог помочь. У меня было целых два доказательства того, что это действительно возможно при очень строгом узком наборе условий. Каких именно, я до конца так и не понимал, но возможно. Одно доказательство лежало в римской келье — костяной гребень. Второе — по-прежнему было закреплено на моей ноге.

* * *

К концу третьей недели я ускорился. Больше знакомых слов, больше понимания, я начал перебирать и читать таблички значительно быстрее. Но все равно — недостаточно быстро. Тут был огромный пласт знаний, который мне придется изучать еще очень долго.

И это я открыл всего лишь одну запертую дверь.

Я нашел время и сходил в пещеру, превращенную в склеп, прошел по всем могилам, и нашел единственный саркофаг с надписью, выбитой его хозяином прижизненно.

«Пока жил — жил. Живи и ты».

Хорошее пожелание. Надеюсь, он там, в закрытом саркофаге. Умер от старости в этом мире. Наверное, я почти уверен, умер от старости одновременно во всех мирах, но лишь в одном осталось его тело. Не худшее место, чтобы упокоиться.

«Разведка миров важное занятие для идущих. Даже если миры нежизнеспособны, то единственная цель, которая оправдывает наше существование — это нести пламя жизни в эти миры».

«Вернуться в мир, где ты погиб, нельзя». Да, хорошее напоминание.

Я вернулся к описанию миров. Они были максимально подробны, с учетом ограничений по тому, насколько долго делалась каждая табличка. Тут было что изучать и в других нишах, но в какой-то момент я понял, что мне придется провести здесь очень много времени, поэтому прекратил проверять все подряд, а попытался лишь получить поверхностное понимание, где что лежит.

Поэтому я и в мирах не лез во все таблички. Брал одну, смотрел на надпись на стене, которая, обычно, говорила о каких типах миров идет речь, читал и сразу переходил дальше.

«Когда лес каменеет, становится выше гор и захватывает всю планету, выжить можно только умея пользоваться каменной древесиной, что прочнее железа.» И еще десятки табличек с описанием миров, где преобладают все типы джунглей, дремучей тайги, зарослей. Тут я, наверное, и сам уже мог подкинуть пару описаний, если бы у меня оставалось на это время.

«В пустынях — ищи воду. В пустошах — ищи еду. В городе — ищи, где спрятаться. В темноте — свет». Это я бы переложил к философии, но ладно, пусть будет здесь.

В одной из самых маленьких ниш, которая была в пещере, стояло еще несколько табличек. Ниша не только была маленькая, но еще и полупустая. На стене рядом красовалась надпись: «невозможные миры». Интересно.

«Доходят слухи…» — стандартное начало для тех табличек, где автор писал не личные наблюдения, а те, фиксировал с чьих-то слов, и, более того, не слишком то им и верил. Но все же счел достойным фиксации., — «доходят слухи, что есть мир(ы) где власть голоса сильнее власти железа. Где планеты превращены в слуг для тех, кто владеет словом. Слово управляет, слово ведет, слово способно создавать.» Да, такое я уже слышал от Идриса. «В