Броня Презрения - Дэн Абнетт

II

Время начало терять свой смысл. Все наручные хронометры в отряде начали сбоить в ночное время, все, за исключением, как надеялся Гаунт, его собственного: поношенные старые часы, с которыми он уже когда-то прошел Гереон. Часы продолжали монотонно тикать, когда все остальные остановились, или вращали стрелками, как лопасти ветряной мельницы в бурю.

Буря утихла за несколько часов до рассвета. За долгое время, в окружающей темноте, единственными звуками были бульканье реки и плюх-плюх воды, капающей с мертвых деревьев. Перед рассветом небо стало бледным, а свет стал серым. Когда пришел настоящий дневной свет, он, внезапно, стал темнее. Небо было крышей из облаков цвета оружейного металла, переплетенных, как мозговая ткань.

Рука дотронулась до руки Гаунта, и он вздрогнул, осознав, что уснул. Он видел сон.

Он был в доме на одиноком краю какого-то мира. Танитские волынки играли. Тона Крийд подошла к нему из какого-то тусклого коридора и ударила его в грудь. На ее лице были слезы. — Ты мертв! Ты мертв! Ты мертв! — причитала она, ударяя его. Он попытался обнять и успокоить ее, но она отстранилась.

Послышались повторяющиеся щелчки. Гаунт огляделся и увидел Виктора Харка, сидящего у окна, передергивающего затвор болт-пистолета.

— Слушай, мне жаль, — сказал Харк, поднимаясь на ноги. — Мне реально жаль, но ты мертв, и я не могу позволить этому продолжаться. Ты убиваешь моих людей своими призраками. — Харк поднял пистолет в сторону лица Гаунта и…

Рука дотронулась до его руки. Он резко проснулся.

Это был Эзра.

Нихтгейнец стоял над ним, держа под рукой рейн-боу. Гаунт сразу же заметил, что оружие было заряжено.

— Хват сейзи? — прошептал он.

— Гонн зесшафф, — прошептал Эзра.

Гаунт огляделся и поднялся на ноги. Он потянулся за своим оружием. Дакре и бойцы сопротивления исчезли. Призраки его отряда сидели, сгорбившись, и дремали на площадке вокруг него.

— Фес! — прошипел Гаунт.

— Сеязи фес? — прошептал в ответ Эзра, водя своим рейн-боу по деревьям на дальней стороне реки.

— Да я фесово уверен, что сеязи фес! — резко бросил Гаунт. — Оан?

— Уже проснулся, — ответил Макколл, внезапно материализуясь рядом с локтем Гаунта. — Дакре ушел.

— Что, серьезно?

Макколл пристально посмотрел на Гаунта, чтобы ослабить злость и сарказм полковника-комиссара.

— Я не спал, — сказал он, — хотя они этого не поняли. Они разговаривали. Я слушал. Они беспокоились насчет нас. Они не доверяют нам, и ночной шторм напугал их.

— Почему?

— Ой, да ладно. Вы вспомните, как это было здесь. Мы не доверяли ничему. Они не видели дождя два года, так что он встревожил их. Сама мысль об освобождении...

— А что не так?

— Ну, я не думаю, что они верят в это. Это то, о чем они молили. Теперь оно здесь.

— Теперь оно здесь, и что?

— Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. — Макколл посмотрел на Гаунта. — Именно это они и говорили. В любом случае, они ушли около часа назад.

— Почему ты не разбудил меня?

— Потому что за нами наблюдали с самого начала.

— Наблюдали?

Макколл кивнул. — К тому же, вам нужно было поспать.

— Кто за нами наблюдает? — спросил Гаунт.

— Без понятия, — сказал Макколл, — но они там. — Он кивнул в направлении деревьев на дальнем берегу бурлящей, похожей на торф реки. — Они достаточно осторожны.

— Откуда ты знаешь?

Макколл пожал плечами. — Мы еще живы.

— Поднимай остальных, — сказал Гаунт.

Макколл с Эзрой разбудили отряд. Они проснулись и встали, охая и ворча. Ларкин проснулся так внезапно, что его лонг-лаз упал на землю со стуком, который эхом отдался по мокрой опушке.

— Простите, сэр, — сказал он. — Плохой сон.

Гаунт улыбнулся. Он знал о таких вещах. Его собственный последний сон не покинул его память. В особенности он был зафиксирован на образе Тоны Крийд, бьющей его. У нее тоже был сон, вспомнил он, на транспортнике прямо перед тем, как они высадились. Ей приснилось, что он умер. Гаунт верил в силу сновидений. Они говорили ему правду, и не раз. Тогда он отмахнулся от Тоны, но теперь это беспокоило его. На Гереоне, когда-то, ей безошибочно приснился Люсьен Вайлдер, Трон благослови его память. Ей приснился Люсьен Вайлдер задолго до того, как какой-нибудь человек с таким именем был ей известен.

— Что тебе снилось, Ларкс? — спросил Гаунт.

— Куу, — сказал Ларкин. Они оба рассмеялись, хотя Куу и был сущим ночным кошмаром, этот кошмар давно закончился.

— Сэр, — прошептал Макколл, дотрагиваясь до руки Гаунта.

Гаунт повернулся, чтобы посмотреть.

Тощая фигура появилась из-за линии деревьев на дальнем берегу реки, шлепая вперед по илу и грязи. Он был высоким и грязным, очень худым от недоедания.

Гаунт сразу узнал его.

Гаунт поспешил к краю площадки и спрыгнул в бурлящую реку с всплеском. Он перешел вброд к дальнему берегу и встал на грязном берегу, чтобы поприветствовать человека, стоящего там.

— Гереон сопротивляется, — сказал он.

Похожий на скелет человек кивнул. — Так и есть, Ибрам. Дерьмо, рад тебя видеть. — Они обнялись. Хотя человек и был высохшим и изможденным, не узнать его было нельзя.

Его звали Жером Ландерсон.

III

— Ты вернулся, — сказал Ландерсон.