Перековка. Перевернутое Небо - Михаил Павлович Игнатов

— Подойди, — сказал я ему.

Лицо его не дрогнуло, но вот печати… Я отчётливо заметил, как множество символов в них на миг налились яркостью, а затем медленно начали угасать, едва он сделал первый шаг ко мне.

Я уже такое видел. Не раз.

— Господин, — склонился в новом поклоне Риван, остановившись от меня в трёх шагах.

— Ирал! Леград! — раздался крик от моих собратьев.

Но я лишь отмахнулся от них жестом, прося время.

Стоило мне это сделать, как печати над головой Ривана вновь медленно налились яркостью, запульсировали на самой грани наказания.

О да, я точно такое видел. Да и сам не раз использовал уловку с именованием «этим», «этот» и прочими.

Не то чтобы мне было нужно подвести его так близко к себе, чтобы видеть печати в подробностях или что-то ещё.

Но так было всё же удобнее.

Сначала я перечитал заново все условия над всё ещё согнутым Риваном, который не поднимал на меня глаз. Понимаю, так легче, да.

Верность, послушание и прочие условия для подчинения.

Список запретов, среди которых — непричинение вреда господину, запрет покидать строго определённые места и, вдобавок, запреты входить во все остальные.

И только прочитав всё, я осторожно потянулся к печати духом. Ну или чем там, если выражаться правильно, так как это понравилось бы Изарду и давно мёртвым мудрецам, которым дай волю заполнить своими рассуждениями свитки или книги-кодексы.

Лёгкое усилие — и печать над Риваном, рассечённая в нескольких местах, потускнела и начала расплываться.

Всего на вдох.

А затем сама срастила прорехи и вернула себе яркость уже к третьему вдоху.

И раз, и другой, и третий.

Я попытался внести новые символы в Указы, затем попытался стереть старые. И то, и другое удавалось без каких-либо сложностей или сопротивления. Я ощущал эти печати как свои, принадлежащие мне, но… Любые изменения не держались дольше трёх вдохов. Я, сколько бы ни вглядывался, не сумел и отыскать осколков старых печатей, чтобы попробовать с ними.

Риван не выдержал, всё так же не поднимая глаз, с отчётливо уловимым напряжением выдохнул:

— Господин, у вас будет приказ для этого слуги?

Не обращая внимания на то, что он там говорил, я выплеснул из себя печать-приказ, создав её целиком и полностью в одно мгновение, точно так же, как сделал это совсем недавно.

«СВОБОДА»

Новая печать накрыла старую над головой Ривана, затмила на миг её сияние, заставила её потускнеть, а самого Ривана — вздрогнуть, но продержалась всего три вдоха.

На четвёртый тускнеть начала уже она, а вот старая, напротив, налилась прежней яркостью.

На часть своих вопросов я, конечно, получил ответы, но и вопросов стало ещё больше.

Перед глазами встали шесть всё утончающихся столбов света в городе Тысячи Этажей и тонкая, едва заметная нить света там, где должен был быть седьмой.

Ладно, хорошо.

Я опустил взгляд ниже, потребовал:

— Выпрямись.

— Спасибо, господин, — тут же выполнил приказ Риван, вскинулся, глядя куда-то мимо и не встречаясь со мной взглядом. Выдохнул. — Приказывайте этому слуге, господин.

Но я не торопился приказывать, вместо этого использовал мыслеречь, облекая в неё свои мысли:

— Знаешь, это не первый раз, когда я слышу про «этого» слугу. Да что там, когда-то я и сам даже в мыслях называл себя только «этим слугой» и никак иначе. По-другому бы не выжил.

— Не понимаю вас, господин, — мотнул головой Риван. Но вот, что он побледнел, говорило совсем о другом. — Я, Риван, верен вам, господин.

Вот только пульсация знаков в его печати говорила совсем о другом.

Конечно, сложно уверять самого себя в верности тому, кого считаешь мёртвым, и называть незнакомого идущего господином.

Но Риван отлично справлялся с обманом самого себя, и я не буду больше мешать ему в этом. Мы друг друга поняли, это главное.

— Как я могу подчинить себе… — ухмыльнувшись, я поправился, продолжая неслышимый другим разговор, — вернуть себе в подчинение големов? Они, кажется, сошли с ума.

— Я тоже так считаю, господин, — в глазах Ривана мелькнуло облегчение и едва заметная смешинка. — Но мне не доверили эту тайну, ни мне, ни другим слугам, господин.

— Жаль. Жаль, что я не доверял тебе настолько.

— Мне тоже, господин. Но этот слуга будет теперь служить вам вдвое искренней, — улыбнулся Риван и тут же скривился, прижимая пальцы к виску.

Миг я глядел на его борьбу с печатью, а затем вывесил над ним ещё одну «Свободу». И не просто вывесил, а стал удерживать, пополняя силой, которая исчезала в печати, словно в бездонном ведре.

— Давай поговорим более откровенно. Твой господин желает прогуляться по своим владениям. Городу?

— Городу, господин, — подтвердил Риван.

— Где в городе меня ждут безумные големы?

— Везде, господин.

— Они тронут сейчас вас? После того, как вы уничтожали других безумных големов?

— Не… — Риван сглотнул, явно ожидая боли. Не ощутил её, нахмурился и чуть смелее ответил: — Не знаю, господин.

— Кто готов проверить это?

— Любой, кому вы прикажете, господин, мы верны вам.

— Кто точно верен мне, вашему обновлённому господину? Так же верен, как и ты, лучший из слуг.

— Я… Нужно подумать, господин. Этот вопрос слишком сложен для этого… — и, снова не получив наказания болью от своей полулжи, Риван удивлённо поднял брови и осторожно поправился: — для меня. Я не могу заглянуть в душу другим, господин.

— Хорошо сказано, — невольно усмехнулся я.

Я и сам бы сейчас не отказался от такого умения. Заглянуть к себе в душу и понять, на что же я могу рассчитывать, сколько…

Улыбка застыла у меня на губах, потому что вдруг, вспышкой, в голове возникло воспоминание. Воспоминание, которого только что у меня не было. Я. Портал. Длинный коридор. Дверь, которую едва видно под слоем сияющих символов. Зал с небольшой формацией, в десять шагов шириной. Шаг внутрь круга флагов.

Что это, дарс меня побери? Впрочем, что за глупый вопрос?

— Господин? — нерешительно напомнил о себе Риван.

Я облизал губы и спросил, произнося вслух название портала из памяти:

— Зал Созерцаний, что ты знаешь о нём?

Риван побледнел, лоб его покрылся испариной, но он ответил:

— Это место закрыто для слуг, господин, — затем бросил