Кулачник 5. Финал - Валерий Александрович Гуров

— Слушай внимательно.

Под глазами Лёхи блестел пот, он облизывал пересохшие губы.

— Ты слышишь только мой голос, — сказал я. — Всё остальное глуши.

Он кивнул, но глаза бегали, словно искали выход. Я знал это чувство: в своё время видел сотню парней, которые сгорали ещё до гонга.

— Не лети. Не принимай удары. Двигайся! Ты не должен застаиваться, понял? Двигайся всё время.

Он кивнул, сглотнул.

— Почувствуй ринг, — продолжал я. — Он будет давить, он заряжен на то, чтобы нокаутировать тебя быстро. Дай ему поработать, вымахаться. Потом будет шанс.

Лёха дышал тяжело, но в глазах появилась пусть щепотка, но уверенности, которой ему категорически не хватало.

— Удачи, брат.

— Шпасиба, — прошипел Лёха через капу.

Феномен склонился чуть вперёд и резко толкнул Лёху плечом. Не сильно, но достаточно, чтобы того качнуло.

Рефери сделал вид, что не заметил — всё-таки это тоже часть шоу. Лёха едва удержался, челюсть заиграла, но он проглотил обиду, только сжал кулаки до белых костяшек. Я вцепился в полотенце, чувствуя, как у самого заводится мотор — так и хотелось крикнуть: «Ответь!»

Феномен обрабатывал его психологически… Гадёныш улыбался, и во взгляде Феномена читалось: «Смотри, я делаю с тобой что хочу». Я не поддерживал никаких выяснений отношений до удара гонга, но прямо сейчас хотелось, чтобы Лёха ответил, жёстко поставил Феномена на место.

Но увы…

Лёха стоял неподвижно, только кулаки сжал чуть крепче. Я видел по глазам, что он уже сломлен окончательно. Страх, спрятанный под «маской», выдавал себя в мелочах. Я хорошо знал, что страх может работать как на тебя, так и против тебя. Он может превратиться в пламя, которое сожжёт соперника, а может сжечь бойца изнутри.

Феномен поднял палец, потряс им в воздухе, намекая на нокаут уже в первом раунде. Камеры поймали этот жест.

Рефери развёл бойцов по углам, и раздался гонг.

Феномен сразу не бросился вперёд, хотя я ожидал именно этого. Всё-таки он обещал быструю победу. Он вытянул перед собой руку, по стойке и движениям я сразу понял, какая у него школа — тайский бокс.

Удары у Феномена были жёсткими, хлёсткими и точными. Каждый попадал в цель или заставлял Лёху пятиться. Он играл с ним, как молодой Рой Джонс — лёгкий, быстрый и издевательски уверенный. Казалось, что в любой момент он может снести соперника с одного удара, но нет. Феномен нарочно откладывал… ради шоу.

Лёха бился честно, как мог. Держал стойку, пытался отвечать, но у него не было оружия против такой мощи.

Феномен не включался на полную силу, но и этого хватало, чтобы контролировать бой в одни ворота. Я вдруг поймал себя на мысли, что весь бой просто молчу. Но никаких дельных подсказок для Лёхи у меня попросту не было. Парень и так оставлял в ринге всего себя и делал всё, что мог. Увы, его «всё что мог» было недостаточно для противника такого калибра.

Каждая удачная атака Феномена вызывала рев его команды, будто забили гол на финале чемпионата. А когда Лёха пробовал отвечать, всё тонула в свисте и смешках. Надо было поддержать пацана — я обернулся к своим и принялся размахивать руками в воздухе. Лёхе требовалась наша поддержка! А значит — мы её дадим!

Парни молодцы, быстро смекнули, чего я требую, и начали скандировать имя нашего бойца.

Не знаю, куда смотрели матчмейкеры, но этот бой был явно неконкурентным. Феномен превосходил нашего бойца во всём. Единственное, чем я мог оправдать этот «поединок» — это желанием организаторов дать Феномену проявить себя во всей красе. Никакой речи о равном спортивном противостоянии здесь не шло. Чем-то бой напоминал сражение перворазрядника с мастером спорта международного класса.

За двадцать секунд до конца раунда Феномен решил закончить игру. Поймал Лёху навстречу в разрез и всадил выверенный прямой. Шансов устоять на ногах у Лёхи не было. Он рухнул на настил, как будто выключили свет.

Рефери тотчас открыл счёт.

Лёха и тут действовал уверенно. Присел на колено, не стал подниматься сразу, чтобы за несколько секунд попытаться справиться с ураганом в голове после пропущенного удара. Чего-чего, а мужества пацану было не занимать.

На счёт «шесть» он попытался подняться. Подпёрся на руки, выпрямился… Мне всё стало ясно сразу. Лёха шатался так, будто ринг превратился в палубу во время шторма.

Секунды тянулись вечностью. Антон за моей спиной повторял: «Вставай, брат, давай, вставай», будто его слова могли помочь. Я видел, что в голове у Лёхи крутится одна мысль — подняться любой ценой, иначе стыд. И он поднялся, хотя по глазам было видно, что в реальности он уже в пустоте и практически не соображает.

Но всё же он поднялся, заняв вертикальное положение и откинувшись спиной на угол ринга.

Я видел, что он уже «не здесь». Ноги не держат, глаза плывут. И всё равно пацан рвался продолжать. Красавчик… что тут ещё скажешь.

Я уже ждал, что рефери остановит бой. Было очевидно, что продолжать нельзя. В таком состоянии Лёха не смог бы полноценно защищаться. А вот угробить не только карьеру, но и здоровье парня можно было запросто. Ударов, которые в него полетят, а они полетят, Лёха по большей части не увидит. А именно такие «невидимки» — самые коварные, с далеко идущими последствиями для здоровья.

Но судья посмотрел на Лёху, счёл, что он встал, и махнул рукой — «файт».

Феномен бросился добивать. Он уже не играл и вместо Роя Джонса превратился в молодого Майка Тайсона. Он обещал, что закончит бой в первом раунде и во что бы то ни стало планировал сдержать своё обещание.

Удары полетели один за другим, Лёху начало болтать, он пропускал всё, что летело, но не падал.

— Всё, хватит! — вырвалось у меня.

Я схватил полотенце и швырнул его через канаты. Белая тряпка упала на настил, но Феномен продолжал бить, будто не заметил. Рефери тоже стоял спиной, поэтому не сразу заметил выброшенное полотенце.

Я не выдержал и, перемахнув через канаты, выскочил в ринг. Втиснулся между бойцами, перехватил Феномена за руку и зажал в угол, обездвиживая и не давая проломить пацану голову.

— Тормози, ты чё творишь, — зашипел я.

Наконец вмешался рефери, оттащил меня, высвобождая Феномена.

Тот вышел в центр ринга и снова раскинул руки в стороны, как Конор Макгрегор. Снова поднял голову к свету прожекторов и замер, будто купался в лучах славы.

Я в это