Зимние интриги - Алекс Хай

в антикварной лавке — отец давно искал этот сборник стихов, а мать обожала альбомы художников. Виктору достался набор винных бокалов ручной работы, который он оценил сдержанным, но довольным кивком.

А затем все пошли завтракать — тоже вместе со слугами.

Фуршет был накрыт в гостиной. На длинных столах стояли блюда с пирогами, паштетами, свежими фруктами и сладостями, самовары с горячим чаем, кофейники. В углу разожгли камин, и дрова весело потрескивали. Разговоры, смех и звон посуды создавали уютную атмосферу, пронизанную теплом и радостью настоящего праздника.

Я украдкой посмотрел на Таню. Ее глаза светились счастьем. И в этот момент я почувствовал, что никакие заговоры, интриги и напряженные дни не смогут отнять у нас эту драгоценную возможность быть вместе, в окружении тех, кого мы любим.

— Не успел закончиться завтрак, а уже пора готовиться к обеду, — вздохнул Виктор. — Тебе понравился мой подарок?

— Как может не понравиться Макиавелли? — отозвался я. — Это вечная классика.

— Ты стал слишком близок ко двору, Алексей. Надеюсь, «Государь» поможет тебе ориентироваться в этом змеином клубке.

Ах, если бы одна книга и правда могла помочь. Но трактат все равно достоин внимания. Пожалуй, нет ни одного аристократа, который бы его не читал.

Слуги тем временем разошлись по своим делам: некоторых мы отпустили, а остальных собирались отправить по домам после обеда. С нами должны был остаться лишь те, кто проживал в особняке — как правило, это были люди несемейные.

— Хуже всего то, что на обед завалятся Сиверсы, — продолжал ворчать брат. — И не выгонишь — родственники!

— Ничего, потерпим.

— Лишь бы они не попросились к нам постояльцами. Наверняка начнут кудахтать по поводу того, что из-за императорского бала жилье подорожало и все в таком духе.

— Ладно тебе, Вик, — отозвался я. — На пару-тройку дней их можно поселить.

Брат нахмурился.

— Ты слишком давно с ними виделся, Лёш. Они невыносимы настолько, что три дня с ними под одной крышей — пытка, которую должны взять на вооружение в казематах Петропавловки.

Сиверсы и правда были нам родней. Старшая сестра отца, Маргарита, вышла за Вольдемара Сиверса, представителя старого ревельского рода. Все это время, уже лет тридцать, они жили в Ревеле в Эстляндской губернии и нечасто появлялись в столице.

Слуги вовсю готовили столовую. Комната сияла в свете многочисленных хрустальных люстр, праздничные белые скатерти дополняли картину торжества. Лакеи ловко расставляли сервизы, бокалы, серебряные приборы, а Аграфена внимательно раскладывала карточки.

Когда в доме появились первые гости, наша семья уже ждала их в первой гостиной. И, разумеется, первыми явились Сиверсы — за двадцать минут до назначенного времени, что уже само по себе было плевком в наше гостеприимство. Впрочем, они явно об этом не беспокоились.

— Бароны Вольдемар и Маргарита Сиверс с дочерьми! — сухо объявила Аграфена, и мы поднялись навстречу родне.

— Иоанн!

Баронесса, позабыв о приличиях и не удосужившись сделать реверанс перед вышестоящими по титулу, сразу же направилась к моему отцу.

— Маргарита, сестрица, — кивнул он, тактично позволяя сдавить себя в объятиях.

Тетка отстранилась.

— Ты, кажется, похудел. Или высох? — Она прищурилась, оглядывая светлейшего князя. — Впрочем, ты у нас всегда был тощеньким…

Чего нельзя было сказать о самой тетке. Баронесса Сиверс обладала столь объемным задом, что в узкую дверь не протиснулась бы. Впечатление усугубляло аляпистое платье с пышной юбкой, превращавшей даму в бабу на чайнике.

Ее супруг, барон Вольдемар Сиверс, был ее полной противоположностью — высокий и тощий, как жердь, с глубокими залысинами и узким страдальческим лицом. Костюм на нем болтался. А вместе эта парочка выглядела так, словно сошла с карикатуры.

— Анна Николаевна! — Тут тетка все же вспомнила о подобии манер и присела перед матушкой в неуклюжем реверансе. — Как всегда, красавица!

— А вы, как всегда, пышете энергией, Маргарита Карловна, — вежливо отозвалась она.

Цветастым вихрем тетка метнулась к нам.

— А это кто тут у нас? Ох, женихи выросли! Витя, я тебя еще на горшке помню, а сейчас вон какой! А это, должно быть, знаменитый Алексей. И Танюшечка… ну точно копия матери!

Сейчас я начал понимать Виктора. Не прошло и десяти минут, а общество родни меня уже утомляло.

— Ну что, оценил масштаб катастрофы? — шепнул Вик мне на ухо, пока родители здоровались с бароном.

— В полной мере, — отозвался я, украдкой разглядывая дочерей Сиверсов.

Элеонора, старшая из них, подошла к нам с чересчур напряжённой улыбкой, словно стеснялась поведения своей семьи. Ей было около тридцати лет, но обручального кольца на ее пальце я не увидел. Платье девушки выглядело слишком пышным и старомодным — явно с плеча матери, перешитое. Обилие кружев напоминало скорее о провинциальных балах, нежели о столичных приемах.

Младшая, Розалия, оделась излишне скромно, но неудачно подобранный оттенок ткани подчёркивал болезненную серость её лица.

Обе не были красавицами — кругловатые лица, крупные носы и низкие лбы. Зато большие ясные глаза и густые волосы. Впрочем, достоинства разглядеть было трудно, ибо девушки совсем не умели себя подавать. Но грамотный стилист точно сделал бы из них миловидных барышень.

— Да уж, в такой упаковке им точно будет сложно отыскать женихов, — продолжал язвить Вик.

— Думаешь, они здесь ради этого?

— Зачем же еще? Видимо, в Ревеле охотников не нашлось, решили попытать счастья в столице. Тем более их, как и всех прочих аристократов, пригласили на императорский бал.

Тем временем прибыли и другие гости. Как только в гостиную вошел Черкасов, внимание девиц Сиверсов тут же переключилось на красавца из «Четверки».

— Видишь, как старшая уже держит путь к Черкасову? — улыбнулся Виктор. — Скоро начнёт рассказывать, как они близки к губернатору.

Я пожал плечами.

— Что-то мне подсказывает, что её главная цель — это ты. Их матушка явно заинтересована твоим положением.

— Упаси Господь, они наши кузины. А младшая думает, что я не замечаю её взглядов. — Виктор усмехнулся. — Алексей, клянусь, если ты не выручишь меня, я буду считать это предательством.

За обедом удалось немного перевести дух. Родители заняли места во главе стола, а гости расселись в соответствии с указаниями на карточках. Сиверсы вели себя натянуто. Барон громко высказывался о трудностях поездок в Петербург, а тётя Маргарита упоминала родственника-губернатора почти в каждом предложении, напоминая всем присутствующим о «семейной значимости».

— Мясо превосходно приготовлено, Анна Николаевна, —