В дыму - Михаил Викторович Гречанников

держать, и он быстро сполз по стене вниз. Так и не сказав ни слова, он тихо умер.

Заинтригованный не столько личностью убитого, сколько содержимым его карманов, безумец присел на корточки рядом с телом и достал из кармана пиджака небольшой серый мешочек. Заглянул внутрь и увидел золотые монеты. Разочарованный, он бросил мешочек и шагнул в бар.

Ильма Выстрел раздался, когда она затягивала жгут на ноге. Этот выстрел мог означать всё, что угодно – например, Эрнесто мог выстрелить в кого-то, кто захотел отобрать у него деньги или просто напугал… Да, это возможно, но куда вероятнее был иной исход. Всё-таки учитель географии был не очень-то хорошим стрелком и выстрел в Ильму, наверное, был первым в его жизни. Куда вероятнее, что на него самого напали. И, скорее всего, убили. А если нападавшие найдут при Эрнесто деньги, они наверняка захотят обыскать и бар. В таком случае раненой беззащитной девушке здесь делать нечего.

Ильма встала, опираясь на кровать, и осторожно, стараясь не слишком громко шипеть от боли, двинулась к лестнице. Снизу послышались шаги.

Кто-то ходил там, и ходил один. Спустившись по ступенькам – на что, казалось, ушла целая вечность! – девушка выглянула из-за угла в зал.

За стойкой сидел мужчина лет тридцати. Перед ним стояли бутылка виски и наполовину наполненный стакан.

– Я тебя слышу, – сказал мужчина. – Выходи. А то я могу неправильно тебя понять и пристрелить.

Ильма вздрогнула и замерла, поняв, что её заметили.

– Выходи, – спокойно повторил мужчина. – Пока что я стрелять не собираюсь.

Осторожно и нерешительно она вышла в зал. Посетитель не смотрел на неё, он просто пил свой виски. Рядом с бутылкой на стойке лежал его пистолет – увидев его, она вспомнила о выстреле и метнула взгляд на дверь. В проходе, тихо и неподвижно, сидел Эрнесто, а рядом лежал мешочек с рассыпанными золотыми монетами. От этого зрелища у Ильмы мурашки пробежали по коже.

– Это твой друг? – спросил мужчина за стойкой.

– Нет, – тихо ответил та. – То есть, да. Он был моим другом.

– Ограбил тебя? – Мужчина впервые повернул к ней голову. – Подожди-ка, а ведь я тебя знаю. Ты дочка владельца бара.

У Ильмы сердце зашлось от страха. Откуда этот человек знает её? Что ему здесь понадобилось?

– Я видел тебя рядом с ним, – словно услышав её мысли, ответил мужчина.

– Когда забирал отца из бара, а это случалось ой как часто. Вы с отцом часто ругались из-за денег, вот прямо за этой стойкой. Ты приходила просить, а он отказывал, раз за разом. А вот мой отец в этом баре пропивал большую часть того, что зарабатывал – ещё когда работал. Потом же он стал закладывать вещи в ломбард и пропивал уже их. Я просил твоего отца не поить моего, но он не слушал. Я говорил, что мой отец болен, а таких людей обслуживать нельзя, но твоему папочке на это было наплевать.

Ему нужен был лишь заработок. Деньги. Как и тем подонкам в ломбарде. Как и моей шлюхе-сестре, ни одного догмара не потратившей на родного отца, когда он катился в пропасть. Это я убил твоего отца.

Ильма не сразу поняла, что именно услышала – фраза никак не была выделена тоном. Девушка посмотрела на незнакомца и спросила себя: чувствует ли она к нему ненависть? Но нет, она чувствовала только страх.

Страх за свою жизнь перевешивал любые другие эмоции, да и были ли они?

Ложью было бы сказать, что она страдала по отцу.

– Я… могу я идти? – спросила она тихо.

– Да, ты можешь идти. Если это имеет хоть какое-то значение. Всё равно мы все умрём в этом городе.

Ильма ничего не ответила. Выждала несколько секунд, а потом робко двинулась в сторону двери. Путь до выхода казался ей самой долгой дорогой в её жизни – ей всё казалось, что она услышит выстрел за спиной.

Страх сковывал её и в то же время подгонял, отчего она путалась в своих ногах и едва ли не запиналась на ровном месте. Шаг, ещё шаг. Выход всё ближе и ближе. Ещё шаг…

Выстрел! Она не сразу поняла, что сидит на полу и кричит, схватившись за голову руками. А когда поняла, быстро ощупала своё тело, ища кровь – но её не было. Робко обернувшись, она увидела, что незнакомец лежит грудью на стойке, и всё поняла. Забыв о деньгах и боли в ноге, она вскочила и бросилась бежать, хромая и рыдая, не зная, куда бежит.

Муж Улица была пуста, как смысл его жизни. Мысли о жене почему-то путались, извивались и нагоняли на него безотчётный страх. Странно, но велико было желание поддаться этому страху, хоть что-то внутри и говорило, что это означало бы конец. Конец здравомыслия как минимум.

Он брёл по улице, словно висящей в пустоте жёлтого дыма. Не существовало больше города – только эта улица, терявшаяся как впереди, так и позади в проклятой пелене.

Он не знал, сколько прошёл, когда услышал женский крик. Поднял голову и увидел девушку, хромавшую по улице. Девушка так спешила, что подвернула ногу и упала, отчего закричала ещё громче. Подбежав к ней, Гор наклонился и спросил:

– Что с вами? Вам помочь?

Девушка повернула к нему лицо… Нет, не девушка – жена. Это была она, его милая толстушка Найя. Она просто ходила в магазин за продуктами, чтобы приготовить любимому мужу обед, но оступилась и упала. Бедная, она вышла из дома, невзирая на свою болезнь, чтобы порадовать своего мужа! Разве это не волшебно – иметь такую любящую, прекрасную жену?

Из глаз Гора полились слёзы. Все сомнения были забыты, его мир снова был целым и до краёв наполненным смыслом. Он сел рядом с ней на мостовую и стал /бить её по голове/ гладить её волосы. Вот так, милая, успокойся. Всё хорошо. Сейчас твой муж отведёт тебя домой и из шкуры вон вылезет, чтобы сделать тебя самой счастливой женщиной на свете.

– Пойдём домой, любимая, – сказал он.

Найя только улыбнулась в ответ, как всегда. Тихая и робкая. Он помог ей встать, взял её /за волосы/ под руку, и они неспеша пошли домой.