Сын тысячелетнего монстра - Кирилл Неумытов

это же ещё не ложь? Я действительно ничего не знал о мальчике, в тело которого попал — только имя Майто и всё.

Самурай оценочно на меня посмотрел и, наконец, вышел из задумчивости.

— Меня зовут Хатано, приятно познакомиться. Это Ян и Киара — мои ученики, а это наш прекрасный астролог Сара, — сказал самурай, поочерёдно показав на каждого. — Встречи никогда не бывают случайными, и раз ты тут, то значит так распорядилась судьба. Ян, будешь держать покров не только для Киары, но и для Майто. Если будет тяжело, то я тебе помогу.

Как только Хатано сказал про покров, Ян создал его вокруг меня и сразу стало гораздо теплее.

— Сэнсэй, снова вы говорите о судьбе… — с упрёком сказала мечница.

— Киара, твоё полное отрицание судьбы не отменяет её существования. Мальчик успел прыгнуть в эйслобол в самую последнюю секунду, — разве это не говорит о том, что судьба благоволит ему?

— Нет, не говорит. В данный момент мы, а не судьба, решаем — погибнет он или нет. Как думаете, если мы оставим его здесь без помощи, судьба поможет ему? Она даст ему обогревающий покров? Не смешите меня, учитель. Мы сами вершим судьбу, и нет того, что нам предначертано.

— Ты ошибаешься, Киара. Именно из-за такой позиции, ты не можешь постигнуть искусство Функюру.

— Сэнсэй, зачем мне искусство Функюру, когда существует искусство Фудо? Я осваиваю искусство Функюру, чтобы лучше противостоять некоторым противникам, но это не отменяет того факта, что Фудо лучше Функюру.

— Искусство Функюру имеет возможность проводить комбинации, от которых невозможно увернуться, наподобие того, как невозможно уйти от самой судьбы. Скажи, Киара, ты бросишь этого парня на верную смерть?

— Нет, не брошу.

— Тогда, получается, всё решила судьба.

— Всё решаю я, — Киара взялась правой рукой за рукоятку катаны и от неё стала исходить аура силы, смешанная с жаждой убийства. Возле неё даже ветер поднялся… — Если мне вздумается, я достану катану и перережу ему горло. Спасёт ли его судьба?

Хатано тоже взялся за рукоятку своей катаны, и от него тоже стала исходить сильнейшая аура, но без жажды убийства. Чёрт, да что вообще происходит…

— Киара, остынь. Я не хочу с тобой драться, тем более посреди Зоны.

— А я считаю, сэнсэй, что надо решить этот давний спор раз и навсегда. Я убью мальчишку, и это будет означать, что никакой судьбы не существует. Это вас переубедит? Или вы после скажете, что его судьба умереть от моей руки?

— Киара, отпусти рукоятку. У этого мальчишки нет судьбы умереть в этом месте.

Девушка достала свою полностью чёрную катану из ножен и направила на Хатано. Её аура стала ещё сильнее.

— Отвечайте, учитель! Скажете ли вы, после убийства мальчишки, что это его судьба — умереть от моей руки?

— Киара, мы пять минут в Негативе, а твой разум уже помутился?! Не допускать драк со своими товарищами посреди Зоны — это одно из основных правил. Если хочешь, мы сразимся, когда выйдем из Негатива, но точно не сейчас.

— Не спихивайте всё на Зону, сэнсэй. Я ведьмак, и такая маленькая концентрация негатива для меня — ничто. Мой ум в полном здравии. Клянусь, я убью его, если вы мне сейчас не ответите!

— Киара, хватит, — вмешалась Сара, — Хатано-сан прав, нельзя устраивать драку посреди Зоны.

— Пускай ответит!

Хатано выставил руку в сторону, останавливая Сару.

— Киара, если ты убьешь Майто, то я действительно скажу, что его судьба умереть от твоей руки. Только есть одно «но». Твоя собственная судьба очень сильна и может менять судьбы других. Конкретно тебя можно назвать вершителем своей судьбы, но другие такой возможности лишены.

Девушка убрала катану обратно в ножны.

— Так и быть, сегодня ваша концепция судьбы победила. Не хочу ругаться с Сарой, и потому приму ваш расплывчатый ответ. То, о чём вы говорите, называется силой, а не судьбой. Если ты силен, то в праве делать что вздумается, а если слаб, то обречён прогибаться, — Киара развернулась в сторону гор. — Пойдёмте уже куда-нибудь, с пацаном или без — мне без разницы.

Я нервно выдохнул. Совсем недавно я причислял эту хрупкую девушку в слабейший дивизион, а она вон какая — хладнокровно убивает казаков и направляет клинок на своего сэнсэя. Отношения у них явно очень своеобразные.

— Путь будет долгим и сложным, — произнесла Сара, как будто ссор никаких и не было. — Лучше бы сразу потеплее одеться, меньше потратим анхе на обогрев.

Буквально из ниоткуда все четверо достали плащи и зимнюю обувь. Перед ними возникла абсолютно чёрная плоская червоточина и, очевидно, это был антрестазис — невидимое пространство, в которое складывают различное имущество. По размерам антрестазисы бывают разными, но даже самый простой стоит уйму денег, и кроме того, требует постоянной подпитки анхе. Основное применение магических денег, не считая торговлю, это как раз питание работы антрестазиса. Знал я это, потому что интересовался насчёт созвездия Гидры, а оно как раз специализируется на пространственных техниках и, в частности, создании антрестазисов. Последовав примеру остальных, я стал напяливать свои тёплые вещи — от такого лютого холода не спасёт, но это уже хоть что-то.

Со спины, совсем близко, раздался медвежий рёв. Я резко обернулся, и увидел медведя, который неуклюже обнимал Сару.

— Хэд, хватит! — радостно кричала Сара. — Давно же я не доставала тебя из антрестазиса, совсем, наверное, заскучал.

Раздался слабый нежный рёв, напоминающий собачье скуление. Правой руки у Сары больше не было, и, по всей видимости, она пользовалась медвежьей лапой, всё время высунутой из антрестазиса. А я думал, что она из какой-то магической расы…

— Как я рад холодной погоде! — радостно сказал Хэд.

Да. В этом мире медведи могут разговаривать по-человечески. Причём для разговора здесь нужно, так называемое, Право Голоса. Человек без Права может издавать только звуки наподобие животных, а животные, имеющие Право, если им, разумеется, хватает на то интеллекта, могут разговаривать наравне с человеком. В этом мире не существует разнообразия языков в принципе, и язык для всех разумных созданий одинаковый. В этом мире гипотетический англичанин, говоря на английском, поймёт немца, говорящего на немецком, и наоборот. Естественно при условии, что у обоих будет Право, иначе только общение жестами.

С языком была также ещё одна интересная особенность — хоть каждый, имеющий Право, понимает друг друга, всё равно здесь существовали разные языковые культуры, из-за чего в одно предложение можно вложить два смысла. То есть, гипотетический англичанин может вложить один смысл, понятный всем, и второй смысл, понятный только другому англичанину. Для меня же