Я – Легенда - Евгений Александрович Гарцевич

довольно высоко, но светила слабо, постоянно прячась за облаками. Времени было почти два часа ночи, такими темпами скоро и светать начнет. Нужно было решаться.

Пошуметь и ждать, что громила появится на пороге больнички. Сомнительно — хотел бы он погулять, уже давно бы вышел. Там уже склад догорает, подсвечивая всполохами стену с другой стороны.

Все-таки хорошо, что я громилу напоследок оставил. Мелкого было бы сложнее в здании найти, в случае засады. Подбодрил себя и подкрался к угловому окну. Замер прислушиваясь. А потом заглянул внутрь.

В этой комнате выгорело все, пара обугленных кучек, некогда бывшие мебелью, и остов стальной кровати. Все черное, а сквозь пустой дверной проем проглядывается такой же черный коридор. Света мало — только отблески луны с добавлением теплых оранжевых отсветов горящего склада. Я прошел вдоль стены и заглянул в соседнюю комнату. Тоже палата, но в лучшей сохранности. На кровати даже кусок матраса остался. Похоже, не спалили они все дотла, а пытались тушить.

Это обрадовало, значит, возможных следов могло остаться больше.

Я услышал, как в глубине дома звякнула цепь. А потом в коридоре промелькнула широкая тень. Я успел выстрелить и, скорее всего, попал. Тень слегка развернуло, когда она скрылась в боковом помещении. Прекрасно. Мы на одном уровне, на одной половине дома, между нами три стены.

Снова тишина. Только звук перезарядки, как мне показалось, могли услышать даже в Нейтауне. Я сделал шаг назад и в сторону, стараясь оказаться на углу и держать под прицелом окна сразу с двух направлений. Но, как оказалось, необходимости в этом не было. Громила вышел прямо через стену.

Звон цепи, тут же сменившийся двойным грохотом и на меня полетели обожженные осколки кирпичей и прочий мусор. Следом за которым, как мне вначале показалось, на меня обрушился весь дом целиком.

Но показалось, это всего лишь был громила. В лучшем случае два на полтора. Промахнуться в такое было просто не реально. Я выстрелил. И попал, возможно, даже навылет. Но здоровяка это никак не остановило.

Шакрас в моей голове отпустил кнопку замедленной съемки, и все осколки с щепками, подсвеченные луной, а также сам сгруппировавшийся громила с бликом на крупной лысине резко сорвались с места, осыпав меня с пулеметной скоростью.

То ли я сам отпрыгнул, то ли меня просто снесло ударной волной, но в следующий миг я уже оказался на земле. Припал на одно колено, словно сопротивлялся ураганному ветру, отбросил ругер в траву. Достал из кармана железный зуб, щелкнул лезвием и, глядя на фанатика, оскалился.

И ответ получил зеркальный. В плане оскала, вместо ножа у него в руках появилась цепь. На какой-то миг показалось, что это не мы с ним поздоровались. Это шакрас поздоровался и не с громилой, а с его геномом. Вряд ли это был кайман, к ним моя генетическая память не относилась с таким уважением. Значит, противник достойный и бой получится не хуже…

Биомонитор это подтвердил, первый раз перевалив за отметку в девяносто процентов моего контроля.

— Ни хрена себе доверие, — хмыкнул я и сорвался в таком прыжке, для которого на Олимпийских играх еще даже дисциплину не придумали.

Не будет рекорда, но теперь польется кровь…

* * *

Раньше попадались газетные заметки с довольно неприятными заголовками. Что-то в духе кто-то кому-то нанес четыре десятка ножевых ранений. Всегда казалось, что это прям чересчур, а вот сейчас понял, что для Аркадии это так, даже не статья в газете. А что-то типа маленького объявления на последней странице.

Этот свой рекорд я в книгу Гиннеса заявлять точно не буду. Неуклюже сработано. Толком незажившее ребро теперь было точно сломано и, скорее всего, два соседних. Левую часть лица я не чувствовал, там все онемело. На шее, скорее всего, красота в виде красного шарфа из колец, которыми меня чуть не задушили.

Жестко меня отделали. В таких случая принято говорить: видели бы вы моего соперника! Но на самом деле не советую на него смотреть.

Я доковылял до винтовки, подобрал ее и, дойдя до крылечка, сполз на ступеньки. Поерзал, выискивая положение, при котором не так сильно стреляло в ребрах, и достал пузырек с «Живинкой». С трудом вынул тугую пробку, пальцам тоже слегка досталось, но если не шевелить, то и незаметно.

Сделал глоток, чувствуя, как жидкость, обжигающая горло, проваливается дальше и разбегается по всему телу. Почти как кровеносные сосуды в анатомическом атласе. Еще и искрит, щекоча изнутри. Странное, но приятное ощущение. Маловато только. Эх, будто законы про перерыв между первой и второй специально для «Живинки» придумали. Поднял руку с эликсиром, собираясь чуть ли всю ее не осушить одним залпом. И застыл…

Рука дальше не пошла. Напрягся, так что аж потряхивать начало. И потянулся навстречу горлышку. Но и тут ничего не смог поделать. Словно парализовало. При этом ни спазма, ни новой боли не было. И чувствительность была — я прямо чувствовал, как саднит содранная на руке кожа, которая была у меня прямо перед глазами. Прислушался к себе, к ощущениям шакраса — ничего, а мелкий уже снова в откат ушел. Надо что-то с этим делать, тренировать его что ли как-то по-особому.

Но что-то все-таки услышал. Только не в себе, а на улице. Хрустнул гравий на дороге, послышался шелест одежды. Я попытался повернуться, но невидимый паралич все еще держал. От напряжения только рука затряслась, все-таки расплескав часть эликсира. Тогда я скосил глаза и увидел, что на дорожке появилась темная фигура. Обычный, даже мелкий, худой мужик в полумаске на лице, идущей от носа до подбородка. Только почему-то она была гладкой, словно носа там и не было.

Он подошел ближе, и моя голова сама собой повернулась ему навстречу.

— Люблю смотреть в глаза, когда выполняю работу, — каким-то беззвучным голосом произнес мужчина. — Мне сказали, что ты легенда. Может быть, теперь легендой стану я?

Глава 28

— А ты вообще кто такой? Мы знакомы?

Спросил я, удивившись, как легко это получилось. Думал, раз все парализовало, то и говорить не получится. Воодушевившись, начал еще больше давить на руку, а потом проверять контакты всего тела. Но все было плохо: все чувствовал, но импульс с командой на движение не проходил. Только еще сильнее тряслась склянка с эликсиром.

— Сопротивляешься, — мужчина подошел ближе и достал нож с длинным лезвием. — Я люблю, когда сопротивляются. Люблю чувствовать боль… И страх… — слова