Фантастика 2025-71 - Надежда Валентиновна Первухина

— Опасная игра. — недовольно покачала она головой.

— Опасная. Но ведь жрец Сераписа всегда сможет от нее освободить. Не так ли? — улыбнулся мужчина.

— А что останется нам?

— Уверен, что правильная молитва и богатые жертвы, вознесенные к Исиде, супруге Сераписа, позволят также найти повод смягчить вину перед богом. Согласись — держать в своих руках измены и изменников бесценно.

— Как для нас, так и для императора. — добавила жрица.

— Именно. Именно, моя милая.

— Интересный человек этот Берослав. Как ты думаешь — пророк или воплощение?

— Воплощение. В этом нет никакого сомнения.

— А кого?

— А вот великая тайна. Мне порой кажется, что в нем воплотился кто-то из древних. Тем более что местные уабы говорят, будто бы он владеет каким-то языком, на котором никто из ныне живущих общаться не может.

— Быть может, это язык богов?

— И такое возможно. У Сераписа, по его словам, есть Красные чертоги. Что-то очень похожее на поля Элизиума, куда бог помещает души в качестве награды за благие деяния и праведную жизнь. И там наверняка как-то надо разговаривать. Полагаю, что он говорит, как раз на этом языке. И через обитание в тех полях и знает так много всего. Ибо отправился он на землю не через рождение, а через воплощение в смертном.

— Даже так?

— О! Это местные любят особенно обсуждать. Он вроде как умер, утонув в реке. Однако очнулся и выплыл, оказавшись после этого события совсем другим человеком. По словам некоторых, Берослав даже ликом стал меняться. Будто кто-то натянул чужую шкурку, и она, обминаясь, стала принимать вид гостя.

— Звучит опасно.

— Очень. Впрочем, его слова и дела в наших интересах, позволяя укрепить могущество богов, которым мы служим.

— Без всякого сомнения, — покивала жрица.

— Поэтому… я бы предпочел отказаться от поддержки нашего общего приемного дитя, — неопределенно махнул он рукой. — Разве явление Берослава не послание небес. Я думаю, что боги не хотят, чтобы мы воплощали задуманное.

— Ты уверен? — нахмурилась жрица. — Столько уже сделано и нами, и нашими предшественниками.

— Если мы предложим императору это новое понимание Юпитера — он охотно пойдет нам навстречу. Ведь оно дает ему главное — контроль за изменой. Не сразу. Но будь уверена — его наследники уже смогут пожинать плоды правильного выбора. Да и людям доносить грех проще. Нарушил клятву? После перерождения станешь портовой шлюхой и сгниешь заживо от всяких болезней, после недолгой, но насыщенной и полной страданий жизни. А если совсем грешить станешь — так и вообще, будешь прозябать сотни, тысячи перерождений навозным червем, пожирая веками говно. Согласись — это намного проще и понятней, чем то, что мы сейчас поддерживаем.

— Нужно поговорить с императором. — задумчиво произнесла она.

— Это не так просто. — возразил жрец Сераписа. — Он ныне поклонник Митры и сквозь зубы терпит иных богов. А встреча нужна интимная. Чтобы никто под руку не лез и позволил хорошо все обсудить. Да и так — вряд ли он уступит уговорам.

— У меня есть кое-какие мысли. — холодно усмехнулась верховная жрица Исиды…

Глава 9

171, травень (май), 29

Двое играли на банджо.

Что-то очень незатейливое и веселенькое.

Эти бывшие рабы-музыканты уже год осваивали сию «бренчалку». Как могли. Но после лиры привыкание к новому инструменту шло непросто. Тем более что и репертуара не имелось под него.

Берослав пытался им что-то напеть по памяти, а они сыграть. Память его в этом плане подводила. Регулярно. Как и навыки пения, из-за чего дела шли медленно. Но шли. Так что сейчас этот дуэт исполнял что-то отдаленно похожее на «О, Сюзанна». Князь где-то слышал этот мотивчик в прошлой жизни, видимо, в фильме, вот он и отпечатался в памяти по какой-то неведомой причине…

— Славно у них выходит, — хлопнув Берослава по плечу, произнес Борята. — О как! Слушаю их и прямо легкость да веселие просыпается.

— А не ты ли ворчал, когда мы с этим возиться начинали?

— Был неправ. — расплылся в улыбке боярин. — Экое диво! У нас ведь с… как ее?

— Музыкой?

— Да, с музыкой все было скудно. На дуде дудели, да иное что. Но все без огонька и не для потехи.

— А зря.

— Теперь вижу, что зря. Да ты и нас пойми — по-старому ведь иначе все было. Сложно нам.

— Ты про ополченцев?

— И про них тоже… — тяжело вздохнул Борята. — Переживают бояре и не токмо они. Сказывал ты нам. Много раз сказывал. Все уши прожужжал. А мы отмахивались, мыслили — пустое.

Князь промолчал и уставился на музыкантов и их банджо. То есть, по сути, небольшие барабаны с ручкой да струнами. Слушать Боряту он не хотел, так как тот затеял очередной бесполезный разговор. Берослав сам тему с того дня старался не поднимать. Просто работал, пытаясь компенсировать пробелы. Знал, что на вопросы «Что делать?» и «Кто виноват?» одновременно ответить невозможно.

Просто никак.

Из-за чего виновных он накажет потом. Может быть. А сейчас нужно пытаться каждый час, каждую минуту использовать с пользой, дабы лучше подготовиться к предстоящей кампании.

Дротики ковали ученики, они же отливали чугунные и обжигали керамические пули для пращи. Много. Вот прям реально очень много и единого образца.

Женщины Берграда перешивали ополченцам и дружинникам неправильно сделанную одежду и всякое иное снаряжение. И даже обувь. Обувь!

Вместо деревянных ботинок перешли в вариант римских кальцей, которые шила небольшая мастерская из пяти работников. Этакие ботинки с высоким голенищем на шнуровке и толстой, многослойной подошвой, подбитой кучей гвоздей с выступающими шляпками. Из-за чего и ногу они держали хорошо, и сцепление с землей получалось славное.

В них оказалось сильно лучше в походе.

Вот прям кардинально.

Кломпы же оставались бытовой обувью, в том числе для межсезонья и зимы. Но… Решить-то решили. И все согласились. Только изготовление кальцей на местах саботировали. Хотя Берослав специально «выписал» у римлян рабов, умеющих их ладно шить. И даже выделил каждому клану по одному такому мастеру. А они вот так поступили…

Глупо вышло.

Смешно.

Обидно.

Хотелось палку об спину бояр да местных ведунов обломать, да не одну…

Ну и