Несуществующие земли - Артемис Мантикор

и света, верили их отцы, деды, прадеды… кажется, так было всегда.

Десятки раз зло приходило в последний оплот человечества, и каждый раз Леви побеждал врага. Любое чудовище, что принесётся через миры, будет уничтожено.

Увы, далеко не все поверили в то, что настоящее зло — это сам Леви.

Но было то, в чём сошлись в тот момент почти все жители Последнего Оплота.

Леви действительно может проиграть!

24. Эпилог, завершающий бурю

Проигравший узурпатор смотрел на меня со страхом и ненавистью. Но больше, конечно, там было страха. Ещё непонимание. А вот последнее зародилось в нём в тот момент, когда он окончательно осознал, что проиграл.

Казалось, он сам не мог поверить в своё поражение.

— Кстати, кровушка ляпуса с твоей тварюшки сверху. Так что спасибо, — не удержался я.

— Ублюдок… теперь наш мир обречён…

— Это ты так думаешь. Но думать тебе осталось недолго, — бросил я и обратился к растениям, чтобы узнать как идут дела в бою с Хищниками.

Дела шли неплохо. Бой ещё не закончился, но шёл очень хорошо. Из-за поспешного пересбора противники в строю были не все. Часть, видимо, ещё спешила сюда.

Ну а те, кто были здесь, находились в меньшинстве и уже сдавали позиции.

Тия сражалась с которианцем. Лис сражался с некрозодчим. Первух выкладывал на стол последние козырные карты в виде саммона кого-то громадного с личным именем и рангом в иерархии ада.

Чудовищный саммон в свою очередь начал звать других адских тварей из бездны.

Демонолог сильно прокачался, и теперь управлялся с рогатыми куда успешней даже без человеческих жертвоприношений. На этом этапе он уже мог обходиться без прежних зверств. Но это не значит, что кто-то забыл, как он достиг этой силы.

Они видео не видели, да и вряд ли оценили бы. Но жители тридцатого сделали свой выбор. Правда, никто им не говорил, что настоящий выбор не в том, злодей ли левиафан, а в том, что он уже приговорён к смерти.

Если их вера в неуязвимость Леви и есть стержень его силы, то нужно лишь пошатнуть её у большинства. То, что было подано как последние слова, было онлайн трансляцией. Левиафан двадцать второго сектора потерпел поражение от своего же оружия.

Теперь сражение у входа в убежище было бессмысленным. И оно заканчивалось, из-за разделения сил Хищников.

Они уже успели нас изучить за время противостояния. Как и мы их. Но к своей чаше аалорн обратилась при этом впервые.

Следующая стрела её арбалета зажглась зелёным.

Она пролетела мимо Хантера, в форме злобного пушистого колобка бьющего телекинезом «голодной воли» какого-то демона. Зелёная вспышка мелькнула над рукой Нэссы, с копьём держащей оборону от громадной рогатой краснокожей твари.

Демон попытался зарычать, наклонившись для этого поближе к девушке и пропустив зелёную вспышку над собой. А спустя миг — развеялся во вспышке пламени, потому как заряженная чашей стрела Альмы избавила двадцать второй сектор от бедствия.

Мне только сейчас запоздало пришло в голову, что за половину этих ребят полагается системная награда, и вместе с терминалом нам должны подогнать экипировку, достойную проходчиков тридцатого.

Ещё меньше верилось в то, что это окончательная победа. И без способного возвращать кого угодно и сколько угодно назад Леви, сотой попытки нам напакостить уже не будет.

Уже не представляю Стену без всех этих ребят. Ну, удачи им в следующей жизни. Я тоже не во всех прошлых жизнях был хорошим человеком. Каждый из них тоже может стать кем-то хорошим.

Наверное, надо будет поменять настройки реинтеграции, пусть воплощает всех подряд. Едва ли новые гении создания цепей навредят спуску вниз на текущем этапе.

— Не троньте его! — с нотками истерики крикнула одна из наложниц Голубя, а вторая решилась на попытку заколоть кинжалом Рейна.

Что их сподвигло на такой подвиг — ума не приложу. Боевые способности он своим девушкам не прокачивал совсем, потому боевой потенциал их был околонулевым. Наверное, и здесь боялся подставы.

Металл не смог пробить каменную форму стихийного рыцаря. Тот легонько поймал женщину, будто котёнка за холку и отодвинул от себя.

— Друид, он нужен тебе! — воскликнула темноволосая незнакомка из гарема Леви. — Ты не можешь убить того, кто тебя создал!

— Я нужен тебе, Арк, — нашёл в себе силы произнесли левиафан.

У Тии было сейчас так же, поражена была большая часть туловища, но она могла разговаривать и шевелить головой.

— Живым я намного полезней, чем мёртвым или в руках у Системы, — продолжил он. — Я могу дать тебе больше. Намного больше!

— Я уже слышал эту сказку.

— Именно, сказку. Ты не задумывался о том, почему комиксы про кровавого друида и остальных существуют гораздо дольше, чем ты такой вообще появился?

— Промывка мозгов, — отмахнулся я, но… а ведь действительно. Меня это ещё тогда заинтересовало. И я как раз подумал про то, что их наверное как-то промыли. Не может быть такого сходства. Но побывав из-за побочки пустотного навыка в шкуре отцов гвардии, я понял, что это… буквально их жизнь.

— Нет, Арктур. Это лишь побочный продукт. Я тебя создал. Буквально.

— Что ты несёшь?

— Ты обязан мне всем, как и твои друзья. Это тоже был я, Арктур. Тот, кто придумал историю о тёмном друиде, пошедшем войной на мой дом.

— Ты бредишь.

— Мне нужна их вера. Они верят в героя. А герою нужны противники. Без внешнего врага управлять диктатурой невозможно. Я всего лишь рассказываю сказки, и они воплощаются в реальности. В этом суть моей силы. Но из-за феномена эхо, воплощение редко бывает точным. В реальности всё часто бывает не так. Ионная чума, цветомант и пожирающий души рой сознания накха. Всё это были отдельные истории, и они не должны были переплестись.

— Вот оно как, — хмыкнул я, не зная, можно ли верить такому откровению.

— Я вижу баланс. И я могу рассказать другие сказки. Где мы становимся друзьями. Где я сделаю тебя сильнее, намного сильнее! Верой миллионов! Можем заселить двадцатый и десятый. Хочешь — экспериментируй с их сознанием. Я — помогу. Я единственный, у кого есть эта сила. Я. Могу. Всё.

Последнее он сказал вкрадчивым тихим голосом.

— Почему же тогда ты не спустился к основанию Стены?

— Я уже говорил тебе. Ниже сорокового ничего нет.

— Так создай, что тебе стоит?

— Я не знаю… может,