Змеиное гнездо - Яна Лехчина

хоть что-нибудь, что поможет извести Сармата-змея.

– Знакомо. – В глазах Оркки Лиса мелькнула такая тоска, что стало горестно.

Потерять названого сына – гораздо тяжелее, чем привязаться к драконьей невесте. Но Оркки не захотел говорить о Лутом – видать, было слишком больно, – а Совьон и не настаивала.

– Та Ёхо ушла воевать, – сообщил он раньше, чем она бы успела спросить о судьбе айхи-высокогорницы. – Едва нога зажила. Сказала, что не может остаться в стороне.

– Еще бы, – пожала плечами Совьон. – Тхигме и Молунцзе. Два существа, на которых зиждется мир в ее племени.

Оркки Лис скривился, и стало понятно: он этот порыв не поддерживал.

– Она женщина. Не смотри на меня так, Совьон. Я не сомневаюсь в ее искусстве лучницы, но ты лучше меня знаешь, как приходится женщинам в мужском лагере. Скажем прямо, непросто. А еще она… – замялся, – оборотница. Из-за этого уже случилась… одна неприятность.

– Кажется, она не спрашивала твоего дозволения.

– Нет.

– И не должна была, – мягко напомнила Совьон. – Даже если вы спали вместе.

– Ты весьма учтива. – Оркки скривился снова.

Совьон не слишком удивилась, узнав, что они не сладили: Та Ёхо очень ценила свободу, а нрав Оркки Лиса никто бы не назвал простым. Она понимала и переживания Оркки, и право Та Ёхо к ним не прислушиваться – поэтому решила больше не вмешиваться.

– Где ты остановилась?

– Боюсь, тебе лучше не знать, – вздохнула Совьон. – Глубоко в Наружном городе.

– Никак бедствуешь, матушка?

Она была вынуждена признать: ей нравился тон их разговора, похожего на тот, что состоялся в прошлый раз. Дружественно-язвительный. Неплохо для людей, которые невзлюбили друг друга с самого Черногорода.

– Похоже, – развела руками, – я не умею обращаться с монетами.

– Еще бы. Вёльхи не слишком жалуют деньги, верно?

– Ну уж нет, Лис. – Совьон вскинула бровь. – Мы не будем говорить о вёльхах. Я не имею права так называться, да и тебе не стоит упоминать их лишний раз. Это к беде.

– Я знаю все суеверия наперечет. – Оркки впервые за утро улыбнулся. – Никогда такого не слышал.

Совьон прищелкнула языком.

– Допустим, – легко согласилась она. – Ты прав. Вёльхи редко берут плату монетами. И я не люблю монеты: считать их, беречь, обменивать, искать, как выгоднее потратить… Сущая мука. Предпочитаю что-то попроще и появнее. Меха. Обереги. Хлеб.

– Ты тоже права, – невпопад отозвался Оркки Лис, прищуриваясь сильнее. – Теперь ты еще больше похожа на ведьму.

Под глазами Совьон лежали лиловые тени. Распущенные, слегка взлохмаченные черные волосы отливали сливовой синевой. Лицо осунулось, углубились складки между губой и носом – Совьон ощутила, как взгляд Оркки скользил по ней, изучая внимательнее прежнего. Она знала, что смотрелась не менее хищно и пугающе, чем раньше.

– Любуешься? – ухмыльнулась Совьон.

Оркки засмеялся, но заговорил про другое.

– Пожалуй, если тебе и стоит вернуться в Наружный город, то только за вещами. – Он огладил бородку. – Для тебя найдется местечко в округе. Переждешь, и мы с тобой потолкуем, что тебе делать дальше.

– Оркки Лис, – протянула она. – Я не спрашиваю, что мне делать дальше. Сама знаю – воевать. Но где я окажусь полезна? Под чьим началом? Вот что ты должен мне подсказать.

– Должен, – передразнил он, неровно усмехаясь. И, опершись о стол, поднялся. – Так и быть, Совьон. Я подумаю. Если не торопишься, оставайся – поешь, попей. А мне нужно идти, и так заболтался. – Слегка поклонился. – Увидимся.

Совьон смахнула тяжелые, упавшие на лоб пряди и кивнула ему в ответ. Улыбнулась светло:

– Хорошо, Оркки Лис.

Когда солнце замрет V

Хортиму казалось: все, что они создавали, рассыпалось, точно фигурка из подсохшего песка.

Натиск Ярхо становился все яростнее, а их положение – бедственней. Их войска слабели, а орудия горели и крошились, и не хватало ни времени, ни золота их залатать. К маю в их лагерях, серпом разбитых от Пустоши до гор, воцарилось угрюмое, настороженное настроение.

Рассеялось первое удивление, вызванное приходом Хьялмы, и вернулось то, что было всегда: страх перед ратью Ярхо. Ее мощь страшила по-прежнему, и Сармат-змей продолжал черпать силы – у тукеров и юго-западных князей. У противников оставались лишь северные дружины да восточная Бычья Падь с союзниками, и все, кто был на стороне Хьялмы, понимали: им нужен новый друг. Достаточно богатый и сильный, чтобы вести войну.

Легко сказать, но сложно сделать. Кто бы из могущественных правителей мог их поддержать? Князь Марилич обещал прислать рати. Мстивой Войлич, даром что отношения с ним были непростыми, решил присмотреться к Хьялме, новой фигуре на княжегорской игральной доске, и отправил несколько кораблей – похоже, он посчитал это меньшим из зол. Хортим искренне надеялся, что они выстоят до прибытия воинов из Черногорода и Волчьей Волыни. А если нет? Что, если помощь придет слишком поздно?

Хортим перекатывал эти мысли в уме денно и нощно. Когда ел и упражнялся с мечом, когда писал письма и шел в бой – нет, у них не было права уступить. Им доверилась Бычья Падь и ее соратники, за их плечами стоял призрак мертвого Гурат-града. Столько жизней, столько веры – они не могут подарить их Сармату-змею и его каменному брату!

В тот день Хортим – по наущению Фасольда – стрелял из лука. Стрелял донельзя плохо, словно щадя мишени из прохудившихся бочек, поэтому даже обрадовался, когда ему передали: Хьялма звал.

Он думал, что в шатре окажется Бодибор Сольявич или первый княжеский воевода – для совета. Но Хьялма был один: одетый в кольчужную рубаху, словно всегда готовый к неожиданному удару, нависающий над столом с разложенной картой.

Хортим взглянул сбоку: в карту был вонзен нож. Острие прокололо пергамент в том месте, где чернел высокий терем, обозначающий город; книзу петляло название с витиеватой буквицы «С».

– Вернулись разведчики? – угрюмо спросил Хортим. – Старояр присоединился к Сармату? Я не удивлен.

Хьялма хмыкнул.

– В том-то и дело, что нет. Удивительно, не так ли? Сармата поддержали маленькие южные княжества, на которые он сумел надавить, но никто из его воинов так и не поднял полотнище с лисицей.

– Старояр ведет себя, как купец на торгу, – скривился Хортим. – Вступит, когда почует выгоду. Прибежит верным псом, когда Сармат будет нуждаться в нем сильнее прежнего – и наградит щедрее.

– Купец на торгу, – заметил Хьялма, – никогда не откажется от более выгодной сделки.

С мгновение они смотрели друг на друга, а затем Хортим покачал головой.

– Дело гиблое. Ты не знаешь ни Старояр, ни его князя, поэтому и допускаешь эту мысль. А я знаю. Нет, нам никогда их не переманить.

– О, – выдохнул Хьялма, опускаясь на стул. – Неужели? Думаю, стоит попробовать.

Он разрешил Хортиму сесть, но тот