Эпоха Опустошителя. Том IV - Вел Павлов

некоторое время притих, но притих он лишь по веской причине — вся центральная площадь пришла в движение, а арена стремительными темпами начала перестраиваться. Все изменения заняли не более пары минут. На миг всё стихло, но затем вновь раздался глас управителя.

— АРЕНА ГОТОВА И ЖДЁТ БОЙЦОВ! А ТЕПЕРЬ СОГЛАСНО ТРАДИЦИЯМ, МОИ УВАЖАЕМЫЕ СООТЕЧЕСТВЕННИКИ, КАК ТОГО ТРЕБУЮТ ОБЫЧАИ МЫ НАЧИНАЕМ С НИЗОВ ТУРНИРНОЙ СЕТИ! ПОПРОШУ ЯВИТЬСЯ К РИСТАЛИЩУ НАШЕГО ПЕРВОГО СУДЬЮ!

С низов, значит. Странная традиция.

— Ранкар, — раздался слегка напряжённый голос тифлинга. — Сейчас…

— Да я уже понял, — сухо буркнул я, разлепляя веки, одновременно поднимаясь на ноги и вплотную подходя к барьеру. — Моя очередь вроде как.

Публика торжествовала будто умалишенная, а арена изменилась до неузнаваемости. Одарённые знали своё дело. Прекрасно знали. Более не существовало четырёх малых ристалищ, теперь была лишь одна единая арена. Львиная доля помещений для участников исчезла в недрах земли, остались лишь те, кто прошел дальше, ограничительные зеркальные барьеры, отделявшие чертоги претендентов от внешнего мира отныне выводили прямиком на арену.

Достаточно сделать шаг и уже можно вступать в схватку. Не нужно и упоминать, что внимание большинства зрителей оказалось приковано к шестнадцати чертогам, причем некоторые из них пустовали, потому как голубокровная знать решила собраться в одной комнате. Впрочем, стоило первому судье спуститься со своего пьедестала, как шквал зрителей разразился пронзительными аплодисментами и криками. Можно сказать, что сын Хеймдалля купался в лучах славы и в прямом смысле играл на публику. Вероятнее всего, Гуннар был довольно знаменит на Севере.

Честно сказать пришлось кое-что разузнать обо всех слугах оберегов, в том числе и об этом ублюдке. Ну а в том, что он ублюдок я абсолютно не сомневался. Гуннар из Нифльхейма. Ледяной дух. Пятый по силе служитель Хеймдалля. За этим мудозвоном закрепилась весьма противоречивая слава. Выходцы из Хельхейма и Нифльхейма его любили и преклонялись пред ним, но многим другим кланам было доподлинно известно, что он являлся редкостным садистом и маньяком. По слухам, его рьяная «любовь» к женщинам не знала границ. А еще это отребье ухлёстывал сразу за двумя валькириями: Христой и Фьётрой. На Христу мне было откровенно начхать, а вот Дурёха… В принципе, таким темпераментом как у Гуннара, отличались все сыновья Хеймдалля. Ведь большинство из них обладали родословной того или иного вида берсеркеров.

Если ставить всех служителей оберегов в порядке благоразумности, то на первое место я бы поставил гармов, после валькирий, а затем эйнхериев. Честно признаться, Ингмар чем-то напомнил наставника и это сыграло свою роль, а гармы покамест не сделали мне ничего плохого. Небесных воительниц я поставил на второе место только из-за выходок Арнлейв, а также поисков по мою душу, которые устроила их хозяйка.

— ДАМЫ И ГОСПОДА, МЫ НАЧИНАЕМ! — продолжил надрываться голубокровный, стоило Гуннару оказаться в центре арены. — ТЕПЕРЬ ПОПРОШУ ЯВИТЬСЯ НА РИСТАЛИЩЕ ПЕРВУЮ ПАРУ БОЙЦОВ!

На мгновенье возникла театральная пауза, но через секунду голос управителя громыхнул над всей центральной площадью.

……

……

……

— ПЕРВЫЙ БОЙ — ЙОАР ИЗ ВЕРХОВНОГО КЛАНА ХЕЛЬХЕЙМ ПРОТИВ РАНКАРА ИЗ ДОМИНИРУЮЩЕГО ДОМА ХАЗЗАК!!!

Публика вновь завопила словно резаная во весь опор, но их вопли слились с яростным освистыванием аххеса приблуды.

— Ты как, Ранкар? — тихо вопросил Рамас с лёгким беспокойством. — Готов?

— В норме, — хмыкнул я, криво усмехаясь и сдерживая в груди нарастающую Жажду Крови.

— Действуй, друг, — ударил в спину ободряющий баритон Тэйна и тот хлопнул меня по плечу.

— Юный лорд, помните, что я не хочу везти вашу голову домой.

— Ты умеешь воодушевить, Натан, — фыркнул сухо я. — Но умирать я не собираюсь. Можешь быть спокоен. Вечером отчитаешься обо всём Имании и поинтересуйся последними «делами».

— Будет исполнено, юный лорд.

— Думаю, мои пожелания вам ни к чему, — заговорил мягко Алейф. — Ведь мне почему-то кажется, что для себя вы многое решили и сейчас мы вновь увидим нечто занятное. Но стоит ли злить голубокровную знать, чтимый Ранкар? Стоит ли оно того? Может быть необходимо сделать всё иначе?

Проводник будто бы говорил сам с собой, но и в то же время обращался ко всем окружающим.

Вот же холера! Старый хрыч действительно не прост. Он сраный пророк, что ли?

— Я не правитель и не полководец, — пробормотал вяло я, глядя в собственное отраженное в зеркальном барьере. — Я всего-навсего боец, Алейф. Для кого-то друг, для кого-то враг, для кого-то убийца, а для кого-то обычное пушечное мясо и расходный материал. Но я ценю тех, кто рядом. Отношусь к окружающим так же, как они ко мне. Не больше и не меньше. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я.

— Хотел бы я с вами познакомиться, чтимый Ранкар, при других обстоятельствах. Всё-таки среди северян есть те, кто за мирное сосуществование народов. Не все хотят крови и вражды. Однако, как понимаю, этому не суждено сбыться.

На секунду захотелось обернуться к старику и заглянуть тому в глаза, но оградительный массив внезапно замерцал и полностью исчез, а затем я не мешкая сделал шаг вперед на каменную и слегка запыленную поверхность арены.

— Всё действительно уже решено, — пробормотал тихо я себе под нос, не оборачиваясь назад. — Затягивать смысла нет. Да и дело тут не в голубокровных, старик. Просто… так совпало. Подобным образом я бы поступил с любым. Если угодно, можешь назвать мой будущий поступок судьбой.

«Он тебя не слышит, Ранкар», — грустно шепнула Руна.

— Я знаю, малышка. Знаю…

По ушам вновь ударил визг, вопли и гул толпы. Однако в одном старик ранее оказался прав. Освистываний стало меньше. Гораздо меньше. Как я понимаю, миру явилось то самое хвалёное уважение к враждебному аххесу-приблуде.

Остановиться пришлось метрах в четырёх от Гуннара и в восьми от Йоара. Падальщик абсолютно не скрывал своего презрения ко мне, а в глазах у него полыхал праведный гнев к аххесу.

— Слушайте оба сюда! — с ленцой заговорил служитель, руками приказывая публике угомониться. — Правила прозвучали ранее не единожды! Вступать в бой разрешено только по моему приказу! Однако от себя добавлю кое-что… — злорадная усмешка Гуннара внезапно стала до безобразия пренебрежительной и тот повернул своё лицо ко мне. — Внемли моим словам, сученыш! Не делай глупостей и покорно прими поражение. Само собой, если у тебя еще есть желание вернуться домой. Я не такой добрый и стойкий,