Василий Головачев - Контрольный выстрел

— Это все не главные признаки. Эмиссар должен управлять деятельностью своих помощников и всех формирований в Системе, то есть иметь собственную сеть связи и контроля. Почему же мы ничего не слы­шим?

— Этого я не знаю. Ты физик, ты и решай. Может быть, он использует иные принципы связи, какие-нибудь высшие вибрации поля Сил, например, а не электромаг­нитный диапазон.

- Я подумал об этом, но это еще надо доказать. А метро? У эмиссара должен быть прямой выход на Землю, то есть канал метро.

Они остановились у входа в обеденный зал базы.

— Метро тоже использует принципы свертки простран­ства,— сказал Прохор,— вот и помозгуй, каким образом можно создать «сверхструну», чтобы ее нельзя было засечь нашими приборами. Зайди поужинай, проголодался небось.

— А ты?

— Поем позже. Вечером заскочишь, побеседуем. Ставр хлопнул ладонью по ладони отца и проследовал в уютный зал столовой, где за столиками сидели парами или поодиночке проголодавшиеся работники.

Биоритмы человека в отсутствие обычной смены дня и ночи смещаются сначала к двадцативосьмичасовому суточному циклу, потом к сорокачетырехчасовому, при котором сон длится не менее четырнадцати часов. Бы­валые стармены, большую часть времени проводящие в космосе, вне Земли, так и живут: четырнадцать ча­сов — сон, тридцать — бодрствование с восьми разовым питанием. Но на всех поселениях человечества в космо­се, имеющих метро, поддерживался земной распорядок дня и земная сила тяжести, потому что большинство работников поселений жили на Земле и, отработав смену, возвращались домой.

На этой базе, принадлежащей секретной сети «контр-2», также поддерживался земной ритм жизни, хотя ее работники покидали базу редко.

Ставр выбрал свободный столик с видом на речку и луг, сделал заказ, стараясь ничем не выделяться, но поесть в одиночестве не успел. В зал вошла Анна Ковальчук из команды Вивекананды и сразу направилась к нему. Ставр не поверил глазам, но это была Анна, физик-фридманолог и композитор, прелестная блондинка с ямочками на ще­ках, быстро краснеющая, виновато улыбающаяся и хруп­кая. Ставру всегда хотелось защитить ее от кого-то, такое впечатление трогательной слабости и наивности создавала вокруг себя девушка. Почему она оказалась на базе «контр-2», было неизвестно, однако расспрашивать ее об этом Панкратов не стал.

Поужинав, они поднялись наверх, в парковую зону со смотровой галереей, потом слушали музыку в каюте Анны, и неизвестно, чем бы это закончилось, если бы не просочившийся в голову слоган отца: «Быстро ко мне!»

Ставр никогда не задавал в таких случаях вопросов типа «что случилось?», считая их лишними, и сбежал от расстроившейся Анны, пообещав разобраться кое с кем и не задерживаться. Но к ней он уже не вернулся.

С Земли пришло сообщение об исчезновении над ак­ваторией Эгейского моря, в районе острова Крит, Виданы Железовской и Забавы Бояновой.

По пути стало известно, как Боянова с внучкой ока­зались на Крите.

Аналитический центр «контр-2» располагался на остро­ве Родос, замаскированный под обычную хозяйственно-ад­министративную штаб-квартиру одного из греческих но­мов — экономических районов. Сделав расчет, женщины решили устроить себе экскурсию по островам архипелага, многие древние города которого были восстановлены зано­во, и след их пропал после посещения Крита — древней­шего очага культуры Европы, с его античными храмами, театром Софокла и Кносским дворцом-лабиринтом. Инк, сопровождавший женщин в поле опознавания (у Бояновой была рация «спрута»), потерял их во время перелета на аэре с Крита на соседний остров Тира. В поле Сил Боянова не вышла, и даже Аристарх Железовский не знал, что с ней стряслось.

Проконсул синклита ждал Ставра в порту Ираклиона, самого крупного города острова, возле восстановленной до­рической колоннады храма Гефеста, окруженной рощей финиковых пальм.

Солнце еще не село, но уже клонилось к горизонту, и по земле стлались ровные гребенки теней от пальмовых стволов. Жара стояла под сорок градусов по Цельсию, но ни Ставру, ни Железовскому это не доставляло неприят­ных ощущений — оба умели регулировать обменные про­цессы и температуру тела.

— Они здесь были.— Аристарх угрюмо поведал исто­рию своих поисков.— Я чую следы, но даже в поле Сил никого не слышу. Не могли же они прямо отсюда махнуть на метро к звездам? Но даже в этом случае я бы услышал Забаву...

Ставр задумчиво прошелся вдоль колоннады, остано­вился возле входа в акрополь, стены которого были сло­жены из огромных каменных квадратов. Выходить в поле Сил не спешил, настраивая себя на глубокое проникнове­ние и высокое напряжение своего «сверх-Я». Он тоже чув­ствовал, что Видана была здесь с бабкой, но никаких тре­вожных ассоциаций при этом не возникало.

— Прикройте меня.— Ставр присел на львиную лапу; скульптуры двух огромных львов украшали вход в акро­поль.— Я выйду в Большой эйдос.

С этой мыслью Панкратов резко ускорил темп жизни и вышел в энергоинформационное поле Земли, сразу пре­вратившись в гигантское миллиарднорукое и многотелое существо, сердцем которого была вся планета. Колоссаль­ный объем информации обрушился на голову эрма, и даже с его сверхреакцией и скоростью обработки, почти не ус­тупающей скорости инка, было чрезвычайно трудно разо­браться с этой информацией, отсеять ненужное и проша­гать по «этажам» эйдоса, углубляясь в ту область знания-чувствования, которая приближала его к цели..

Через минуту он вылетел «на поверхность» сознания, как ныряльщик из-под воды, жадно ловя ртом воздух, почти обессилевший, потерявший большое количество энергии. Осознал, что сидит на ступеньке мраморной ле­стницы, а Железовский придерживает его за плечо. Сказал с бледной улыбкой:

— Человек, к сожалению, не готов к восприятию эйдоса на уровне поля Сил.

— На, хлебни,— Аристарх сунул в руку Ставра жес­тянку с тоником. Тот в два глотка осушил банку, на взгляд Аристарха отрицательно качнул головой:

— Их нигде нет. Вернее, они ушли с острова, и над морем их след пропал, оборвался. Этому может быть толь­ко одно объяснение...

— «Абсолютное зеркало»... Их неожиданно перехватили и спрятали под колпаком «зеркала». Только стена поля­ризованного вакуума недоступна пси-зрению. А если их переправили на машине с «зеркальным слоем» в космос?

— Нет, я чувствую, что «зеркальный» объект здесь, на море. Надо вызвать звено тральщиков со спецаппаратурой и прочесать акваторию моря, коридор я укажу.

— Хорошо.— Аристарх решал быстро.— Я свяжусь из аналит-центра с Джорданом и объясню ситуацию. Жди здесь, восстанавливайся, я скоро.

Железовский исчез за линейкой пушистых сосен, мирно уживающихся с финиковыми и банановыми пальмами, и через мгновение птеран унес проконсула в глубь острова. Ставр подождал немного, вызвал такси. Просто сидеть и бездействовать он не мог.

Над морем, даже на достаточном удалении от берега, «мела метель» аэров, птеранов и просто летающих на ан­тиграв-поясах туристов, компаний отдыхающих людей и веселящейся молодежи, презирающей правила полетов и просто хорошего тона. И Ставр подумал, что даже если завтра по всеобщему информвидению объявят о начале войны, мир все равно будет веселиться, шутить, смеяться, шуметь и жить так, как привык, глубоко равнодушный к самому себе и судьбам народов.

На полпути к острову Тира воздушные транспорт-про­гулочные потоки поредели. Зато внизу все чаще проплы­вали комфортабельные морские лайнеры, круизные ватер-бусы, платформы, парусные суда и базы глубоководного туризма. Что толкнуло Ставра снизиться и пройтись над одной из таких баз, он и сам не знал. Но потом пришло ощущение узнавания, и он не раздумывая посадил аэр возле стада ярких машин на финиш-поле платформы с тремя куполами морских лифтов, ресторанным комплек­сом, солярием и бассейном с пресной водой, полными бронзово-загорелых тел и красочных пляжных витсов, об­служивающих эти тела.

Глава шестая

УРОВЕНЬ-5

Ставр медленно прошелся по галерее, опоясывающей пляжную зону с бассейном, прислушиваясь больше к себе, чем к звучащей многоязыкой речи вокруг. Он знал все тринадцать языков, входящих в группу «великих», на ко­торых разговаривало большинство населения Земли: ки­тайский (три миллиарда), английский (миллиард), русский (тоже миллиард), а также хинди, испанский, немецкий, французский, бенгали, индонезийский, португальский, итальянский, арабский и, кроме того, интерлинг,— но здесь, на элитарном плоту комфортной базы отдыха, раз­говаривали по крайней мере на трех десятках языков. Рас­стояния в век мгновенной транспортировки не имели зна­чения для решения задач отдыха, как, впрочем, и языко­вые барьеры. В общественных местах всегда можно было найти витса-лингвера и пообщаться с любым человеком, даже если тот был немым.