Сирийский рубеж 2 - Михаил Дорин

Борисыч зовёт. Ещё одна операция сейчас будет, — сказала девушка и скрылась внутри.

— Мне пора, — сказала Тося и, поцеловав меня, зашла в палатку.

Я же продолжил сидеть и переваривать сон, который приснился Антонине. Знать бы ещё, что он означает.

— Это типо намёк, чтоб я женился на ней? — проговорил я вслух.

И, похоже, меня услышали.

— Сон был с четверга на пятницу, — послышался из палатки голос Антонины.

Ну, точно на свадьбу намекает! Согласно приметам, сон с четверга на пятницу вещий. Похоже, что не отвертеться мне теперь.

Ночь, которую нам предстояло провести в вертолёте, была спокойной. Храп Иннокентия, от которого трясло всю грузовую кабину вертолёта не в счёт. Да и доносившиеся выстрелы и редкие взрывы с севера Идлиба тоже.

Я долго смотрел сквозь открытый иллюминатор, лёжа на лавке вдоль одного из бортов. Яркая луна буквально слепила своим светом, не давая спокойно заснуть.

— Саныч, я всё понимаю, но не до такой же степени. Он же не даёт мне и вам, уважаемому человеку, спать, — проворчал Хавкин, поднявшись с матраса, расстрелянного на полу грузовой кабины.

Кеша продолжал рычать на всю грузовую кабину и не собирался снижать громкость.

— Всё решается очень просто, Миша.

Взяв подушку, я запульнул её в Кешу.

Петров громко застонал. Потянувшись, он взял кинутую мной подушку. После этого медленно, перевернувшись набок, засунул её между ног.

Тут же «тигриный рык» Петрова стих.

— У тебя пятнадцать минут, чтобы уснуть. Спокойной ночи, — сказал я и перевернулся набок.

— Вот это уровень! — восхитился Хавкин и лёг на матрас.

С первыми лучами солнца началось движение на площадке. Причём задвигались все — и мы, и сирийцы.

Причина была простой — удар по командному пункту состоялся.

Теперь осталось эвакуировать группу Ивана. В течение часа мы сидели в готовности к вылету. Кеша места себе не находил и постоянно поправлял носимый аварийный запас. Хавкин откуда-то достал семечки и старался не думать о предстоящем вылете.

В это время к вертолёту подошёл Тобольский.

— Саныч, второй Ми-28 встал. Гидростистема в отказе. Как ты говоришь, дерьмо случается? — спросил Олег Игоревич.

— Да это уже не дерьмо. Тут в пору и арктического зверька вспомнить. А что сирийцы? — уточнил я.

Тобольский только развёл руками.

Вертолёты наших союзников в данный момент запускались и начинали разлетаться по своим задачам. Так что нам нужно было решать проблемы своими силами.

— Тогда готовим второй Ми-8? — спросил я.

— Другого варианта нет. Уже дал команду. Идём парой «восьмёрок». Я ведущий, ты ведомый, — ответил Тобольский.

Ситуация совсем плачевная, но и не лететь мы не можем.

Из своей палатки к нам приковылял Сопин и объяснил, откуда забирать группу.

— Игорь Геннадьевич, сейчас мы уже скрытно не подойдём. В этом районе очень много боевиков, — отметил я.

— Знаю. Ваши предложения? — спросил Сопин.

— Передать группе выйти сюда, — показал я на точку в глубине хребта Джебель-Ансария.

— Это горный массив. Там сесть будет сложно, — ответил Тобольский.

— Там есть седловина и подъём не самый большой. Группе несложно будет забраться, — предложил я.

Мы переглянулись с Тобольским и ждали ответа Сопина. Подумав, он согласился.

— Рисково, — сказал Игорь Геннадьевич.

— Значит будем рисковать. Ми-8 заберём тот, что вчера прилетел с грузом и личным составом. Готовимся, — сказал Олег Игоревич и пошёл в направлении своего Ми-8.

Сопин пожелал мне удачи и отправился к себе.

На вертолёт Тобольского уже подвешивали блоки с НАРами и ставили кормовой пулемёт. Сирийские техники не оставили нас в беде и оперативно организовали подвеску.

— Саныч, такое себе прикрытие в лице «пчёлки», — сказал Хавкин, продолжающий лузгать семечки.

— Какое есть. Или предлагаешь сольный проход выполнить? — спросил я и Миша замотал руками, рассыпав семечки на землю.

Из палатки Сопина выскочил один из офицеров и помчался в нашу сторону.

— Воздух! Воздух! — кричал он, бегом несясь к нам с картой в руках.

— Запускаемся, — дал я команду и запрыгнул в грузовую кабину.

Вспомогательная силовая установка загудела, пока нам объясняли план эвакуации. Однако, вести от помощника Сопина были не самые хорошие.

— Здесь. Это северная часть хребта Джебель-Ансария. Квадрат 7-14 по улитке 5. Командир группы сказал, что будут там.

Кеша быстро взглянул на карту, пока я запускал левый двигатель.

— Это в самой гуще позиций противника. Мы им буквально на голову сядем, — сказал Петров.

— Группа не выйдет в точку, что вы указали. Буран в окружении и ведёт бой, — назвал сотрудник Сопина позывной командира группы спецназа.

— Они в окружении? — уточнил я.

— Да. Связь с ними сейчас не работает. Так что изменить точку эвакуации мы в любом случае не сможем. Надо забирать только отсюда, мужики, — настоял офицер Сопина.

— 2-й, готовность к взлёту, — запросил у меня Тобольский в эфир.

— 4 минуты, — доложил я.

Петров быстро рассчитал курс и время полёта.

— С учётом оставшегося времени запуска, будем через 12 минут.

Надо решать сейчас. Хотя… чего тут решать?!

— Сделаем. Готовимся к взлёту, — сказал я и передал новые координаты Тобольскому.

Офицер Сопина кивнул и пожал мне руку.

— Понял. Удачи, мужики, — сказал он и вылез из кабины.

Я посмотрел по сторонам в надежде, что хоть медика нам пришлют на борт. Но никого не видно.

— 2-й, к вам медик бежит. Дверь не закрывай, — услышал я в плотном эфире команду Тобольского.

Хавкин быстро поднялся с места и пошёл встречать нашего пассажира. Вертолёт продолжал покачиваться, но процесс запуска ещё не был завершён.

— Справа готов, — произнёс Кеша по внутренней связи.

— Слева готов, — ответил я.

Тут на сидушку посередине сел и Хавкин.

— Медик на месте. Дверь закрыта. Показания приборов норма. Готов, — доложил Миша.

— 202-й, готов к взлёту, — доложил я в эфир.

— 2-й, внимание, паашли! — скомандовал Тобольский, и мы синхронно оторвались от площадки.

Вертолёт слегка качнуло, но быстро получилось его сбалансировать. Ручку управления отклонили от себя, и мы начали разгон на предельно малой высоте. Наш Ми-8 только начал разгоняться, а Олег Игоревич был уже впереди нас.

— Курс 340°, прибор 200, — проговорил я в эфир предложенные расчёты Иннокентием.

— Подтвердил, — ответил нам Тобольский.

Радиообмен в наушниках