Война двух королев. Третий Рим - Дмитрий Чайка

– изумился Гунтрамн. Древний германский знак мира, который подчеркивал священный статус посла, использовался последний раз лет сто назад. Это был такой замшелый обычай, что о нем уже почти никто и не помнил. И уж точно, Гунтрамн, ревностный христианин, плевать хотел на какие-то там ветки.

- В подвал их, на дыбу! – решительно сказал он. – Как с ними палач поработает, меня позовите. Сам поговорить с ними хочу. Нет, ну какая дерзость! Послы от самозванца! Подумать только!

Король в тот день обедал в одиночестве, он так больше и не женился, смиренно приняв свою участь. Жареные дрозды в шафране были сегодня очень хороши, но Гунтрамн не замечал вкуса изысканного блюда. Он методично вливал в себя кубок за кубком. Крепкое вино из Газы било в голову, уменьшая то беспокойство, что терзало короля. Он был уже изрядно пьян, когда майордом позвал его в подвал. Послы были готовы к откровенному разговору.

- Государь, - сказал герцог, который вел допрос. – Вы должны это услышать. Говори, отродье сатаны!

Подвешенный на дыбе посол поднял на короля мутный взгляд и произнес:

- Гундовальд, недавно приехавший с Востока и считающий себя сыном вашего отца, короля Хлотаря, послал нас, чтобы получить причитающуюся ему часть королевства. Если же она не будет вами возвращена, знайте, что он придет с войском в эту область. Ведь к нему присоединились все храбрейшие мужи той Галльской земли, которая простирается за рекой Дордонь. И говорит Гундовальд так: «Когда сойдемся мы на одном бранном поле, тогда Господь покажет, сын я Хлотаря или нет».

- Так-то ты их подготовил, - укоризненно спросил Гунтрамн у герцога Леодегизила. – Смотри, как нагло разговаривают. А ну-ка, растянуть их посильнее и огня им под ноги!

Через полчаса король вышел из допросной в смятении. Подтвердились его худшие опасения. К самозванцу попали сокровища Ригунты, и недостатка в средствах у него не было. Призвал в Галлию его сам Гунтрамн Бозон, который служил Брунгильде, и это подтверждало наихудшие опасения. Дело было плохо. Если на него накинутся с двух сторон, то ему конец. Но Гунтрамн не был бы самим собой, если бы не нашел достойный выход из ситуации. Не напрасно этот слабый богобоязненный человек считался лучшим политиком своего времени.

- Леодегизил, - скомандовал он. – Собирайся, поедешь в Мец. Я должен встретиться с племянником. И готовься, войско на самозванца поведешь ты.

***

Год 6093 от Сотворения Мира (585 от Р.Х.), март. Шалон-на-Соне.

- Теперь ты убедился, мой дорогой племянник? – сказал Гунтрамн, когда они вышли из подвала. – Ты же слышал этих людей собственными ушами.

Хильдеберт, худощавый пятнадцатилетний юноша с длинными светло-русыми волосами, расчесанными на пробор, шел рядом с задумчивым видом. Всеми делами управляла мать, но ее тут не было, а значит, придется принимать решения самому.

- Я все услышал, дорогой дядя! Мы должны раздавить этого негодяя, и побыстрее, пока он не набрал силу.

- Пойдем, Хильдеберт, нас ждут, - сказал ему король. – Я отдам тебе все города что принадлежали раньше твоему отцу, и сделаю это в присутствии всех воинов. Я тебя заклинаю, не встречайся в ближайшее время со своей матерью, иначе Гундовальду будут известны все наши планы. Епископа Эгидия остерегайся особенно, он предатель. Запомни, это, Хильдеберт!

Они пришли в зал, где сидели знатнейшие воины обоих королевств. Гунтрамн прилюдно вручил племяннику копье[93] и сказал:

- Смотрите, о мужи, как мой сын Хильдеберт уже вырос. Смотрите и остерегайтесь считать его ребенком. Теперь забудьте о своей развращенности и своеволии, которыми вы отличаетесь, ведь он ваш король, которому отныне вы должны служить преданно.

Этим ходом Гутрамн решил многое. Он отдал ему города, которые и так были захвачены Гундовальдом. Он признал Хильдеберта совершеннолетним и вывел из-под опеки матери. Хильдеберт даст ему собственное войско, и они двинут его на Гундовальда. Самозванец будет уничтожен, и очень скоро.

***

Год 6093 от Сотворения Мира (585 от Р.Х.), май. Комменж. Аквитания.

Городок Комменж, расположившийся в предгорьях Пиренеев, был почти неприступен. Он стоял на высокой скале, и был окружен высокой стеной с башнями. В городе был источник чистой воды, а его амбары ломились от зерна. Именно сюда сбежал Гундовальд, когда понял, что на него движутся армии Австразии и Бургундии. Герцог Дезидерий, отличавшийся поразительным чутьем, сбежал первым. Он умудрился прихватить часть казны, половина из которой, впрочем, досталась врагам. Верблюды, груженые драгоценной поклажей, немало изумили воинов Гунтрамна, и вся Галлия окончательно убедилась в том, что не истинный Меровинг пытался захватить власть, а безвольная кукла, оплачиваемая из далекого Константинополя. Тем не менее, Сагиттарий, герцог Аквитании Бладаст, Ваддон, Гунтрамн Бозон и Эоний Муммол не струсили, и готовили город к обороне. Запасов и воды было предостаточно, стены были крепки, а значит, сидеть в осаде они могли много месяцев. Но главным вопросом было не сколько сидеть, а зачем. И эта мысль терзала приближенных Гундовальда день и ночь. Они уже уяснили, что их авантюра потерпела крах.

А войско под командованием Леодегизила плотно обложило город. Осажденные наблюдали со стен, как воины ставят палатки, как собирают тараны и как возвращаются в лагерь отряды, грабившие окрестности. Столбы дыма на горизонте говорили о том, что с деревенскими жителями никто церемониться не собирался. Южная часть Аквитании была ограблена дочиста.

Оллон, граф Буржа, взобрался как-то на холм и кликнул Гундовальда. Тот пришел, и у них состоялся преинтереснейший разговор. Граф спросил его:

- Не ты ли тот маляр, который во времена короля Хлотаря размалевал двери и своды часовни? Не ты ли тот, которого жители Галлии обычно называли Балломером? Не ты ли тот, которого франкские короли за непомерные притязания неоднократно остригали и выгоняли? Скажи же, несчастнейший из людей, кто тебя привел в эти места? Кто в тебя вселил такую дерзость, что ты осмелился дойти до границы наших государей и королей? Если кто тебя пригласил, то назови того вслух. Вот пред очами твоими стоит смерть; вот тот самый ров погибели, что ты так долго искал, в него тебя ввергнут стремглав. Назови имена твоих спутников и выдай тех, кто тебя призвал.

Гундовальд ответил:

- Что Хлотарь, отец мой, возненавидел меня, это каждому известно; что он меня остриг, а потом и братья остригли, это всякому ясно. Оттого-то и сошелся я с Нарсесом, правителем Италии; там и жену взял, и двух сыновей родил. А как жена умерла, я с детьми уехал