Молот Солнца: Ветка Нируби - Дейлор Смит

глаза, которые смотрят на тебя таким пронзительным взглядом, что у тебя дыхание перехватывает от нахлынувших чувств?

Нет-нет, никаких таких незнакомцев в их округе и в помине не было! Но Лауна Альва читала о таких в романах, которых было полно в папенькиной библиотеке, и частенько представляла себе, как именно такой загадочный незнакомец явится однажды к порогу их дома дождливым вечером и попросит о ночлеге.

В Снежных землях в таких просьбах не отказывают даже лютому врагу, и закон гостеприимства здесь был главным над всеми остальными законами. И папенька обязательно пустит черноглазого незнакомца на ночлег. Маменька прикажет рабам-аргасам наносить горячей воды в комнату незнакомца — чтобы он согрелся в ванной после того, как продрог под дождем — а за ужином они все будут сидеть в гостиной перед камином, а черноглазый незнакомец расскажет им свою историю.

Что это за история, Лауна Альва пока не придумала. А если быть совсем точным — этих историй было великое множество, они были совершенно разными и порой противоречили друг другу…

А вот с «оуки-хара» дела обстояли хуже. Лауна Альва не была не уверена, что это правда, но Алариса намекнула ей, что так называют тех девушек, которые уже совсем отчаялись выйти замуж и связались с рабом-аргасом. И даже еще хуже — понесли от него ребенка.

Лауна Альва не была уверена, что человеческая девушка может понести от аргаса, но слухи такие ходили. Поговаривали, что рождались от этой порочной связи существа очень сильные и чрезвычайно злобные. Алариса рассказывала, что однажды такой младенец во время кормления откусил своей матери грудь и тут же ее съел. Правда, как он мог ее откусить, а тем более съесть, если у младенцев нет зубов — этого Алариса объяснить не смогла.

Аргасы были очень похожи на людей, даже больше, чем неандеры, тем более, что у тех было по четыре руки. Были они, как правило, крепкие, коренастые и все до единого альбиносы — у них были белые волосы, белые брови, ресницы, и глаза были полностью белыми, словно два снежных комочка. Интеллектом они не отличались, он был у них не больше, чем у дворового пса, а потому к сапиенсам их не относили и дозволяли использовать в качестве рабов.

Лауна Альва не представляла себе до какой степени отчаяния нужно дойти, чтобы отдаться аргасу. Она уже не была безголовой девчонкой, и в свои двадцать три достаточно изучила собственное тело, чтобы понять, как доставить ему удовольствие, не прибегая к помощи мужчин. Ведь достаточно просто закрыть глаза и представить себе того черноглазого длинноволосого незнакомца…

Когда Лауне Альве исполнилось двадцать два, маменька впервые забила тревогу — все соседские девчонки (за исключением Аларисы) уже вышли замуж, некоторые уже имели по двое детей, а у Лауны Альвы на горизонте не было даже жениха. Начинать паниковать, конечно, еще рано, но если в скором времени ситуация не изменится, то так и недалеко до «оуки-млаха»…

Однажды маменька пригласила в гости дядю Джоуна, которого так называли лишь потому, что она был маменькиным братом, но на самом деле он был всего на три года старше самой Лауны Альвы. С пятнадцати лет он служил в университете Гванталы Горной, числился оруженосцем у метентара Скобиса и состоял на неплохом счету у ректора Астариса. Но однажды метентара Скобиса порвал на части какой-то случайный сципионикс, и тогда дядя Джоун по праву занял его место.

Ходили, конечно, слухи, что мэтр Скобис погиб из-за нерасторопности своего оруженосца, что если бы его руке вовремя оказался меч или секира, то он легко расправился бы с тем сципиониксом. Но никто не упоминал, что мэтр Скобис был в тот момент мертвецки пьян, и случайный ящер просто счел его очень легкой добычей, что на самом деле так и было. Оруженосец же проявил чудеса храбрости, выпустив сципиониксу кишки обычным ножом. Но было, правда, уже поздно…

Так вот, дядя Джоун явился к ним в дом в шикарном соболином плаще и эмблемой метентара на рукаве — черный круг, который пересекает комета. На поясе его висел «тилор» — короткий меч, в рукоять которого был вделан кусок метеорита.

— Джоуни, нужно срочно что-то решать! — заголосила маменька, когда вся родня уселась за стол, и рабыня-аргаска принялась выставлять перед ними блюда с различными яствами. — Если сейчас ничего не сделать, то уже завтра твоя племянница покатится под гору, пока какой-нибудь старикан-торговец не положит на ее глаз и не сделает ее «оуки-млаха»! Ты думаешь, твоя сестра это переживет⁈

Дядя Джоун так не думал. Он вообще не думал о своей племяннице до этой самый минуты. Разумеется, он знал о ее существовании, и что она уже превратилась в девицу на выданье, но и представить себе не мог, что ему когда-нибудь придется заниматься ее матримониальными делами.

— Ты должен найти ей жениха, Джоуни! — объявила маменька свое решение. — Иначе наш позор ляжет и на твою светлую голову…

Дядя Джоун был совсем не восторге от такой просьбы. Он и сам еще не был женат, и даже мысль о том, чтобы завести свою семью ему в голову пока не приходила. Но именно в этот момент и в этом месте, за обеденным столом своей сестры, он впервые почувствовал всю глубину мужской ответственности за честь своего рода.

Он хмуро осмотрел племянницу и спросил:

— Почему она рыжая?

Жители Ойкумены Снежных земель в большинстве своем были светловолосыми и голубоглазыми, однако Лауна Альва действительно родилась огненно-рыжей, но это никого особо не удивило, поскольку бабка по материнской линии была точно такой же.

— Она всю жизнь была рыжей! — воскликнула маменька. — Как бабка Агая, черви ее забери!

— А как мы, по-твоему, рыжую замуж выдадим⁈ Кто ее возьмет такую?

— Но бабку Агаю же взяли!

— Бабку Агаю сосватали за купца с Восточного приграничья! Ему послали ее портрет, на котором ее волосы сделали светлыми!

И тут дядя Джоун резко замолчал. Маменька сначала смотрела на него выжидательно, а потом заулыбалась.

— А ты умный Джоуни, я всегда это знала! — сказала она. — У тебя есть знакомый художник?

Знакомых художников у дяди Джоуна не было, но он служил в университете Гванталы Горной, который славился на всю Объединенную Ойкумену своим факультетом изящных искусств, и уж там художников было хоть пруд пруди. Джоун посоветовался со своими приятелями из университета и ему посоветовали обратиться к мэтру Щика-Тэ, художнику, который сделал себе имя на