Дженнак неуязвимый - Михаил Ахманов

   - Переоденься, - сказал Дженнак Туапу Шихе. - Наш телохранитель говорит, что в твоем мундире тут ходить нельзя. Небезопасно!

   - Я понял, светлый тар. Уж настолько я россайнский знаю! - проворчал акдам и отправился с одеждой в дальний угол. Натянул ее, сбросив перед тем мундир с орлиными перьями, и буркнул горестно — Вот и разжаловали меня! Был Туап Шихе орлом в небесах, а стал попугаем в пестрых перьях!

   - Не печалься, - утешил его Дженнак. - Теперь ты служишь мне, а не Ширату, и найдется для тебя воздухолет побольше «Серентина». А одежда... Что одежда, Туап! У дареного пса не пересчитывают блох.

Чени тем временем пила горячее, закусывала медовыми лепешками и шепталась с девицей. Та с улыбкой что-то объясняла ей на смеси атлийского и россайнского, но, кажется, безуспешно - должно быть, вопрос был слишком сложный, улыбки не помогали, а слов не хватало. Наконец Чени повернулась к Дженнаку:

   - Где мы, милый? Это ведь не гостевой хоган у взлетного поля? Я заметила, что тут большие здания, а вокруг лес... Может быть, тут усадьба местного вождя?

Дженнак, которого тоже мучило любопытство, принялся расспрашивать Венца и, слушая его объяснения, лишь удивленно поднимал брови. А кинну, прожившего три столетия, немногое могло удивить!

   - Это место называется Эммелитовым Двором, — сказал он Чени, когда Венец замолк. - Строить принялись лет тридцать назад, в глубокой тайне, и теперь здесь целый городок. Есть укрепления и охрана, но главной защитой считается лес, непроезжие овраги, речки и болота на юге и западе. Живут здесь разные умельцы, люди знания, и не только одни росковиты. Есть Менгич, знаток металлов; этот росковит. Есть аталиец Прада, изобретатель какого-то нового способа связи. Есть Фалтаф, он из Норелга и занимается моторами для экипажей и боевых машин. Есть Гун Та из Китаны; он придумал прочное гибкое вещество, не похожее на древесину или сталь. И много, много других мудрецов... Венец говорит, что здесь их сотни.

   - Разве такие люди не должны жить при храмах? - спросила Чени. - Они ведь аххали, хранители знания! Аххаль всегда живет в святилище, наставляет молодых и пишет книги. Когда я училась в Цолане...

   - ... откуда я тебя украл, — улыбнувшись, напомнил Дженнак и с нежностью коснулся ее руки. - Послушай, чакчан: эти люди

не только учат и хранят, они умножают знания! И работают очень быстро, так как советуются друг с другом и могут собрать разные машины и приборы. Это, конечно, стоит недешево... Я спрошу у Ах-Хишари, кто придумал такое и сколько миллионов чейни уже вложили в этот Двор... Но представь: здесь не храм, не мастерская, а нечто другое, новый источник знания! И мудрые люди здесь не жрецы, а собранные вместе умельцы и знатоки искусств! Разве это не удивительно?

Он снова стал расспрашивать телохранителя, но Венец мог добавить лишь то, что деньги поступают от богатых росковитов, и что временами Двор, затерянный в лесах, служит убежищем для мятежников. Решив, что обязательно сюда вернется, Дженнак уселся рядом с Чени и отдал должное мясу и лепешкам.

Прошла, должно быть, половина кольца времени, и Венец, выглянув наружу, сообщил, что транспорт подан. Путники вышли на площадку, где горел одинокий фонарь, освещая причальные мачты и покинутый ими корабль. Рядом с ним находился экипаж, при виде которого глаза у Чени округлились, ас губ слетел изумленный вскрик:

   - Во имя Шестерых! Это что такое?

   - Да свершится их воля, - благочестиво ответил Венец. - Ты, хозяйка, видишь машину, в которой можно ездить по лесу и перебираться через овраги, болота и ручьи. Здесь нет дорог, и во Двор можно попасть лишь таким способом или по воздуху.

Экипаж походил на жука в прочном панцире. Шесть широких огромных колес высоко поднимали кабину, раскрашенную серыми и зелеными пятнами, передняя часть была застеклена, и сквозь прозрачные окна Дженнак разглядел водителя, одного из мужчин, встречавших воздухолет. Этот пятнистый жук являлся, вероятно, боевой машиной, но ствол метателя был незаметен, как и ракеты - то ли вооружение сняли, то ли оно скрывалось в корпусе. Внутри обнаружились металлические сиденья с ремнями, которые охватывали бедра, пояс и грудь. Застегнув их на каждом из путников, Венец тоже уселся и заметил:

   - Будет трясти. Когда выедем к тракту, пересядем в обычный экипаж. Его уже выслали.

Включились фары, заурчал мотор. В его негромкой песне слышалась скрытая мощь, и Дженнак подумал, что, вероятно, эта машина может забраться на любой откос и проломить дорогу в джунглях. Экипаж неторопливо двинулся к воротам, мелькнула высокая, оплетенная проволокой стена, сторожевые башенки, столбы с проводами, затем распахнулись объятия ночного леса. Как и предупреждал Венец, тряска оказалась сильной, пассажиров бросало то вверх, то вниз, и ремни были совсем не лишними. Впереди, в неярком свете фар, скользили деревья и кусты, плескала под колесами вода бесчисленных ручьев, вставали крутые, заросшие лесом холмы, и тогда пятнистый «жук» начинал урчать погромче и упрямо лез по склону к вершине. Дважды они спускались в глубокие извилистые овраги и петляли по их дну, среди камней, омытых темными водами; однажды пересекли довольно глубокую реку - но водитель, очевидно, знал, где брод, и выше колес вода не поднялась. По словам Венца, широкие колеса следов не оставляли, маршрут выбирался всякий раз иной, и было этих маршрутов столько же, сколько листьев на березе.

Последний отрезок пути пришелся на болото, где тряска уже не мучила пассажиров. Под колесами чавкало, в окна плескало жидкой грязью, тут и там плясали факелы болотных газов, но двигатель работал почти бесшумно, и экипаж полз вперед с прежним неторопливым упорством. Вероятно, над ним потрудились Фалтаф из Норелга и другие умельцы Двора, понимавшие толк в машинах и моторах, в движении по холмитой местности и переправах через реки. Хорошо потрудились! - решил Дженнак, когда пятнистый экипаж резво перебрался через последние кочки, преодолел канаву и замер на обочине дороги.

Дорога была грунтовая, пыльная, с глубокими колеями, и явно не имевшая отношения к Тракту Вечерней Зари. Словом, убогая дорога, но ожидавшие здесь экипажи были роскошными - три светло-серых «рыси» с клеймом кобонских мастерских. В двух машинах - охранники, числом десяток, третья - для почетных гостей. Покинув забрызганного грязью «жука», они очутились на мягких подушках в кабине «рыси», и Венец, вздохнув с облегчением, заметил: Ну, хвала Семице! Теперь недолго, лорд. С рассветом будем в имении.

   - В усадьбе? - переспросил Дженнак.

   - Да. В загородном доме хозяина, у восточной заставы. Тихое место, и Надзирающих