Загадка башни - Мстислав Константинович Коган

кинжалы. Оружие, которое годится запугивать крестьян, но не для настоящей драки. Следом показался третий. У этого на голове блестела шапель, а в руках он держал старый, потёртый, но всё ещё грозный арбалет.

— Командир, — окликнул меня Остин указывая рукой на другую сторону дорожной насыпи. Там из густого ельника тоже выбирались люди. Четверо. Двое с фальшионами, один с луком и ещё один с чем-то вроде длинного корда. Кольчуга, и то с короткими рукавами, была лишь у последнего.

У меня тут же возникла шальная мысль. Может к чёрту старый план? Перебить всю эту шваль прямо сейчас, особо ничем не рискуя. Защитных амулетов я на них не вижу, так что задачка будет совсем уж простой. У Когтя станет на семь бойцов меньше.

Впрочем, я почти сразу отмёл от себя эту мысль. Если напасть на них сейчас — точно потеряем эффект неожиданности. И тогда штурмовать укрытие станет намного тяжелее. Нелегко пробираться по болоту под ливнем стрел.

Мои ребята сгрудились в кучу, похватавшись за оружие. Трое уже хотели было вытащить из под плащей арбалеты и убрать гадов, но я остановил их вскинув вверх руку.

— Кто такие? Чего тут нада? — пробасил усатый плечистый мужик. Тот самый, что первым показался из кустов. Он уже наложил стрелу на тетиву, но лук натягивать не спешил. С оружием обращаться они всё-же умеют. По крайней мере не допускают ошибок новичков и идиотов.

Другая группа бандитов тем временем неуклюже карабкалась на дорожную насыпь, явно намереваясь её перегородить. Смешно. Как будто это нас остановит.

— Ты сам знаешь, кто мы и зачем пришли, — я хищно ухмыльнулся. Увидев мою «очаровательную» улыбку бандит с кинжалами чуть попятился, выставив оружие перед собой. Попятился и тут же получил увесистого пинка от усатого мужика. В дозоре он был за главного.

— Да, нас атаман предупредил, — кивнул лучник, — Сдайте оружие и идите за нами.

Пора пустить в ход понты. От того, насколько они убедительно получатся, зависит успех всей операции.

— Вы не в том положении, чтобы ставить условия, — я покачал головой и картинно положил руку на эфес меча, понемногу протягивая энергетические нити к лучнику. Был у меня один эффектный приём, который в купе с россказнями про то, что я — упырь, заставит их навалить полные штаны ёжиков.

— Да? — лучник осклабился и легонько натянул тетиву. За его спиной из леса выбирались ещё двое головорезов, — А может…

Договорить он уже не сумел. Осёкся на полуслове. Я сформировал мыслеобраз, в котором ему перерезают глотку и начал «перекачивать» его по энергетическому каналу. Увидеть мою мысль он не мог. Но на это я и не рассчитывал.

Здоровяк покачнулся. Выронил стрелу. Рассеяно опустил взгляд, пытаясь понять, почему руки его перестали слушаться. С кончика его носа сорвалась капля крови. Ещё одна — с губ. В уголках глаз начали набухать тёмно-алые пятнышки.

Мужик попытался что-то сказать. Наклониться за выпавшей стрелой. Но вместо этого сделал шаг вперёд, пытаясь удержать равновесие. Завалился на мокрый от росы мох и забился в конвульсиях. На губах у него начали вспухать кровавые пузыри.

— Боги милосердные, — пробормотал разбойник с кинжалами, попятившись назад, — И правда упырь. Сохрани нас праматерь, всамделишний!

Я разорвал щуп. Пока не время начинать убивать.

— Как я уже сказал, вы не в том положении, чтобы ставить условия, — я повысил голос, — А сейчас будьте любезны, выползите из болота и проводите нас к вашему атаману, пока я вас, говнюков, всех кровью срать не заставил!

— Да мы вам… — начал было один из выбравшихся на дорогу бандитов, но второй тут же схватил его за плечо и кончиком фальшиона указал на лучника. Тот теперь лежал, глухо стонал и мелко дрожал, не в силах подняться. Немного я всё-же переборщил. Хоть бы копыта не отбросил, пока мы ведём переговоры.

Бандит умолк, уставился на меня и невольно попятился назад, стискивая рукоять фальшиона до побелевших костяшек. В его глазах плескался первобытный ужас.

— Мы поняли сир… милсдарь… — тот бандит, что держал в руках кинжалы попытался со мной заговорить, но начал заикаться от страха, — Только скажите — а с Лурсом что делать? — он кивнул в сторону лучника, — Он…

— Выкарабкается, — оборвал я бандита, — Отнесите его в хату и дайте отлежаться. Завтра утром у него разве что голова будет, как с сильного похмелья, да и то пройдет к обеду. Мы не убивать сюда пришли. А говорить, — не моргнув глазом, соврал я. Бандитам пока не следует знать, что они уже трупы, лишь по какому-то нелепому недоразумению продолжающие топтать эту бренную землю.

— Благова… благодарю вас милс… сударь, — бандит подошёл к упавшему товарищу и ухватился за руку. Второй взял с другой стороны. Третий — подобрал лук и выпавшую стрелу. Вся пятёрка принялась крабкаться на дорожную насыпь. Мои ребята заметно напряглись, когда они встали позади нас, но задираться не стали. Процессия неторопливо двинулась в путь.

Шли молча. Обе группы бандитов старались держаться от нас на почтительном расстоянии. Краем глаза я заметил ещё два небольших отряда по три человека, двигавшихся параллельно дороге. Нас взяли в кольцо, но пока что не атаковали. Знатного, я, видать на них страху напустил. А может — просто не получили соответствующего приказа.

Ближе к логову болота заканчивались. Бочаги встречались всё реже. Мелкие ёлки и чахлые берёзки сменялись высокими, строевыми соснами, корни которых переплетались меж собой. Насыпь, по которой шла дорога тоже заканчивалась. Дорога теперь шла вровень с зелёным моховым ковром, обнимавшим стволы вековых деревьев.

Лес тянулся недолго. Уже через пару сотен метров он резко обрывался, будто бы срубленный гигантской косой. Вместо подлеска — земля усыпанная замытым дождями пеплом. Вместо вековых сосен — обугленные пни, тянущиеся до самого частокола. Бандиты хорошо потрудились. Расчистили и наверняка пристреляли подходы к своей импровизированной крепости.

Охотник не соврал. На верхушках частокола и впрямь виднелись отрубленные головы. Некоторые были ещё довольно свежие — кожа лишь едва тронута трупными пятнами, да и вороны ещё не успели выклевать глаза. Другие выглядели, как черепа обтянутые кожей, из которой торчали клоки грязных, спутавшихся волос. Там были не только мужчины. Но и женщины и дети. Последних было особенно много. Видать, Коготь больно уж любил мстить не тем, кто перед ним провинился, а их родичам.

На одну из отрубленных