Точное будущее. Лучшая фантастика – 2024 - Святослав Владимирович Логинов

эта Юлька, узнай, что парень, которого она отшила, был одобрен продюсером престижного фестиваля и сейчас блаженствует в шести с половиною тысячах километров от Москвы. В Японии, считай.

Без зазрений совести Андреев уволился из редакции газетенки, куда его осенью по блату устроила тетя. У фаната «Гибли» отвалилась челюсть, когда Андреев приволок ему клетку с канарейкой. Понянчи Вуди, пока меня не будет…

Андреев забросил руки за голову и огляделся. Кинозал, основное место его работы, разместился на третьем этаже маяка в отремонтированном жилом помещении. Толстая колонна, вертикальная труба, прошивающая здание насквозь, прежде маскировала маятник, управлявший движением оптической системы. С тридцать девятого по восемьдесят девятый здесь обитали люди — японцы, а позже русские, — обеспечивающие путеводный свет кораблям, и каждые три часа они заводили маятник. Недолгий период «Канаси» существовал в автоматическом режиме: дизель вытеснило ядерное топливо. После развала Союза изотопные установки демонтировали, здесь ржавели панцирные койки и изредка ошивались сталкеры с материка. Ныне же мусор был убран, всюду болтались лампочки на проводах. Автономная станция обеспечивала электричеством, переносные батареи согревали жилые этажи — Шилина объяснила, как пользоваться генератором, как сливать охлаждающую жидкость и заправлять бак. К середине занудного фильма согревшийся Андреев стащил вторые, шерстяные носки.

Хлам заменили удобным диваном и домашним кинотеатром. Монитор диагональю в пятьдесят пять дюймов, великолепный акустический комплект и DVD-проигрыватель — легко забыть, что ты на необитаемом острове. Герои Жюля Верна и Стивенсона обзавидовались бы.

Две смежные комнаты просто вычистили от хлама. За дверьми в чешуе синей казенной краски — голые склепы с облупившимися радиаторами. В одной комнате обитала трехлитровая банка с плесенью, а в другой — лопата. На такое соседство Андреев не жаловался.

Перебив аппетит арахисом, он отложил диск и загрузил следующий.

* * *

Понедельник, 16.40

Единственным гаджетом в распоряжении Робинзона был запароленный iPad с двумя доступными функциями: снимать видео и смотреть фильмы. В обязанности, обусловленные контрактом, входило ведение дневника, а плеер был нужен, чтобы не ограничивать себя кинозалом и свободно передвигаться по острову.

Комедию в духе Гая Ричи Андреев запустил на планшете. Винтовая лестница огибала комнаты, образуя узкий лаз между двумя бетонными колодцами, вдетыми один в другой: внешними стенами и собственно помещениями «Японца». Так что окна были только на лестничной клетке. Даже в наушниках, сквозь реплики персонажей, Андреев слышал, как истошно скрипит металлическая конструкция.

На пятом этаже когда-то располагалась пневмосирена, которую запускали при облачности. Андреев вхолостую пощелкал допотопным выключателем. Крысиные хвосты оборванной проводки и покренившиеся заслонки распределительных щитков играли роль реквизита. Добавляли аутентичности. От генератора питались холодильник и плита с двумя конфорками — их привезли на остров специально для Робинзона. Из комнаты в комнату вели двери с низкими, лоб расшибешь, притолоками. Кухню обустроили в самой опрятной каморе с громадным резервуаром и запасами бутилированной воды. Потолок тут почти не растрескался, а краска и та отслоилась симметрично. Холодильник был полон до краев, не чета старому ворчливому «Минску» Андреева, вместилищу пельменей и дому для морковного огрызка. Организаторы расщедрились. Островной «олл инклюзив» предлагал ветчину, банку красной икры, несколько видов сыра, увы, без вина и без алкоголя вообще. В ящиках нашлись крупа, галеты, макароны, консервы. На десерт — сгущенное молоко. Соленые орешки, по просьбе Андреева. Он рассчитывал заиметь пару лишних кило.

Сварганив бутерброд, он сел на стул, ел, прихлебывая чай, а ближе к концу фильма сдернул левый наушник, обернулся, спросил рассеянно: «Что?» и, не получив ответа, снова уткнулся в экран.

* * *

Понедельник, 23.00

Спальня Андреева затесалась между «кинозалом» и кухней. Стандартная комната без окон, без дверей, вернее, без дверных полотен: в проеме справа виднелись мостки лестничной площадки, а через проем слева и пустую (не считая куска полиэтилена) комнату можно было попасть в туалет и душевую. Пресная вода поступала в бойлер из резервуара этажом выше. Сервис определенно радовал добровольного затворника. Шилина сказала, при достаточном финансировании «Японца» превратят в мини-гостиницу для любителей экзотики.

Полая колонна пронзала помещение насквозь и отбрасывала тень к порогу; тень речушкой вливалась в полумрак снаружи. Убаюкивая, гудел генератор. Бельгийское чудо техники оснастили шумоподавляющим кожухом, но и в спальне был слышен его приглушенный гул. Андреев выключил свет, забрался в постель. Белье благоухало стиральным порошком, но сильнее был дух самого здания, пустовавшего десятилетиями: запах железа, камня, вездесущий запах моря.

Было до странного уютно лежать под стеганым одеялом, в трусах и футболке, в настоящем маяке, прислушиваясь к грохоту волн, осознавая, что ты один на целом острове.

Ну, почти один.

Андреев почмокал губами, словно дегустируя негу, и провалился в сон без сновидений.

* * *

Вторник, 10.30

Историческую драму сменил триллер. Андреев отставал от намеченного графика: смотреть по восемь фильмов в день. Потому, вскочив с кровати пораньше, он вооружился планшетом и безотлагательно приступил к обязанностям. На подоконнике кто-то забыл кусок мела. Андреев изрисовал кухонную стену черточками, по числу картин — участников фестиваля. Зачеркнул восемь штук, шесть вчерашних и два сегодняшних. Сытый, с легкой душой, он вскарабкался по скрипучим ступенькам. Он воображал себя Питером Кушингом в «хаммеровской» постановке или Ингрид Бергман в «Газовом свете»: обстановка диктовала готическое настроение.

Над кухней раньше хранилось горючее — теперь там складировали хлам с нижних ярусов: промышленные весы, шкафы, поддоны, отражатели, какие-то запчасти.

Лестница вывела Андреева на обзорную площадку, окольцевавшую последний этаж. Ветер взъерошил волосы, чайки взмыли с изъеденных солью ненадежных перил. Окна в верхнем помещении располагались по кругу, но часть стеклянных секций отсутствовала, а часть была так загажена птицами, что утратила прозрачность. В середине комнаты громоздился состоящий из проржавелых зубчатых колес и катушек вращательный механизм. С его помощью работники «Канаси» запускали маятник, а тот в свою очередь поворачивал осветительный прибор: лампу, «глаз Саурона».

В наушниках выясняли отношения отечественные мафиози. Андреев побродил вокруг механизма, полюбовался полуостровом. Мыс исполинской морщинистой тушей набычился над маяком. Будто большой зверь, обнюхивающий зверя поменьше.

Андреев высунулся в окно, вдыхая полной грудью морской воздух. Охотское волновалось, окатывало островок волнами. Пена бурлила у замшелых камней. А на берегу кто-то стоял. Железная балясина и флагшток закрывали обзор, не давали рассмотреть как следует, и Андреев рванул на площадку, перегнулся через перила.

Берег опустел. Андреев замотал головой, выискивая человека, что секунду назад прохлаждался у вон того валуна. Чайки сновали по камням, охраняя гнезда и ища пропитание для птенцов.

«Вернулся в логово», — подумал Андреев.

Что у него будет сосед, он выяснил уже на острове. Спросил Шилину:

— И никакой рации? А вдруг мне станет плохо?