Династия Одуванчика. Книга 4. Говорящие кости - Кен Лю

Повинуясь свисту, псы понесли ее и освобожденных пленников к гаринафиньим загонам.

Столпившиеся у ворот кораля конюхи бросились врассыпную, когда в загон ворвалась целая стая лающих гигантских псов.

Старший конюх, сбитый с ног буйной сворой, поднялся. И непонимающе захлопал глазами, глядя на дрожащих пленников-дара, едущих верхом на собаках. Потом он заметил среди них тана-волка – ту самую молодую женщину, которая недавно приходила к нему.

– Что стряслось, вотан? Мы слышали громовой удар, но…

Однако Торьо не слушала его. Она вертела головой, пока не высмотрела Га-ала, который дремал в углу загона, отведенного для вьючных гаринафинов.

– Йе-хо! – выкрикнула она.

Га-ал тут же открыл глаза, вытянул шею и напряженно уставился куда-то вдаль.

Находившийся на другом конце кораля, среди боевых скакунов, Алкир тоже вытянул шею и воззрился вдаль, словно бы отвечая на чей-то безмолвный зов.

– Зачем ты привела сюда этих рабов? – потребовал объяснений старший конюх. – Да что вообще происходит?

Не обращая на него внимания, Торьо попросила пленников-дара спешиться и собраться в кучку, а потом выстроила вокруг них защитное кольцо из собак. Изнуренные после долгих месяцев лишений, пленники не могли помочь в грядущем столкновении. Ей необходимо было позаботиться об их безопасности.

Ни Га-ал, ни Алкир не производили никакого шума. Однако гаринафины во всех загонах зафыркали и замычали, как будто предчувствовали неминуемую опасность.

– Успокой своих зверей! – повелительно бросила Торьо старшему конюху. – И перестань задавать глупые вопросы!

Бедняга никак не мог взять в толк, почему вдруг воцарилась такая неразбериха. Конюхи-агоны попятились прочь от возбужденных гаринафинов, опасаясь быть затоптанными. Старший конюх приказал надсмотрщикам-льуку утихомирить разволновавшихся животных, но им это не удалось.

Незамеченные в общей суете, Радия и Тооф отделились от прочих конюхов и стали пробираться к Алкиру и Га-алу.

– Йе-хо! – снова выкрикнула Торьо.

Оба крылатых зверя вытянули шеи и явно сосредоточились, хотя не издали при этом ни звука. Двери подземных темниц, где содержались юные гаринафины, распахнулись, и детеныши повалили наверх, моргая от яркого света, визжа и скуля. На шее у некоторых до сих пор болтались остатки пут из сухожилий, накануне перерезанных Тоофом и Радией.

Взрослые гаринафины, не ожидавшие увидеть своих чад свободными, заголосили, радостно и тревожно одновременно. Вскоре животные уже метались по загону во всех направлениях: детеныши бежали к родителям, братья к братьям, и никто не обращал внимания на команды конюхов и надсмотрщиков-льуку, которые возмущенно щелкали плетями.

Торьо, сидевшая на своей собаке, радостно захлопала в ладоши. До старшего конюха наконец-то дошло, что все происходящее каким-то образом связано с таном-волком.

– Ведьма! – заорал он, указывая на девушку. – Она лазутчица!

Гигантские псы зарычали и расширили круг, обхватывающий пленников, чтобы включить в него и Торьо тоже. Тем временем подоспели Китос и воины из ледового племени и присоединились к своим. Хотя у северян не было иного оружия, кроме лопат для уборки навоза и шестов, они угрожающе размахивали ими, предлагая льуку подойти поближе.

Поначалу надсмотрщиков не сильно обеспокоил воцарившийся среди гаринафинов беспорядок. Большая часть зверей облизывала и ласкала малышей, не обращая внимания на то, что люди в середине загона явно вступили в конфликт друг с другом. Даже получив обратно своих отпрысков, никто из гаринафинов, очевидно, не помышлял о бегстве или о нападении на льуку. Привычку повиноваться хозяевам, с колыбели привитую посредством страха и заточения, не так-то легко отринуть.

Старший конюх не сомневался, что этих безмозглых скотов, ни на что не годных без наездников, всегда можно будет обуздать и привести к покорности. Он решил, что займется этим позже. Куда важнее сначала разобраться с изменницей в обличье тана-волка.

– Построиться клином! В атаку!

Вооруженные костяными топорами и палицами, укрывшись за щитами из шкур гаринафинов, надсмотрщики построились в плотный боевой треугольник и решительно двинулись на Торьо и воинов ледового племени.

Одна из ездовых собак вырвалась из кольца и побежала к льуку. Воины остановились и приняли оборонительную стойку. Пес с рыком прыгнул вперед, и голова одной из наро скрылась у него в пасти.

Торьо вскрикнула.

Но никто из льуку даже не дрогнул при виде постигшей их товарку ужасной судьбы. Они размеренным шагом двинулись на собаку, вскинув палицы и топоры.

Невероятно, но схваченная собакой женщина-воин устояла на ногах. Вслепую размахивая руками, она ухитрилась ухватить пса за передние лапы и теперь отчаянно боролась с этим громадным, намного превосходящим ее размерами, зверем, не собираясь сдаваться.

Пес попытался сомкнуть челюсти, но обнаружил, что не может этого сделать. Голова наро каким-то образом сопротивлялась их давлению. Тогда собака постаралась выплюнуть наполовину проглоченную противницу, но та застряла в пасти. Пока пес скулил и переминался с лапы на лапу, не в силах использовать клыки и когти, остальные льуку стали сосредоточенно наносить удары топорами и палицами и, двигаясь на врага волнами, после нескольких попыток прикончили его.

Только когда пес сдох, надсмотрщикам удалось разжать ему челюсти и высвободить женщину. Оказывается, раздавить ее голову помешал шлем с рогами, сделанными из одеревеневших побегов жгучего кактуса, который застрял в глотке у собаки.

Воительница снова нахлобучила шлем, не обращая внимания на кровь, хлещущую из ран у нее на руках и на плечах, и невозмутимо, как если бы ничего не случилось, встала обратно в строй. Даже Китос был поражен этим необычайным проявлением дисциплины и воинской доблести.

Льуку были закаленными бойцами, и стая псов-переростков, равно как и толпа размахивающих лопатами ледяных блох, совершенно их не пугали. Прежде они уже подавляли восстания рабов, а потому не сомневались, что запросто сделают это вновь.

Сорвав с головы шлем-череп и открыв лицо, Торьо, как могла, приподнялась на собаке и обратилась к конюхам-агонам, жавшимся за спинами у наступающих льуку:

– Именем Тэры Гару Арагоз, жены Таквала Арагоза, сына Соулийян Арагоз, ныне служащей народу агонов как пэкьу, повелеваю всем детям Афир восстать и вернуть себе свободу!

Рабы из числа агонов ошарашенно уставились на нее. Тан-волк льуку заговорила вдруг на диалекте клана Арагозов, том наречии, которое у конюхов постарше вызывало воспоминания о славных временах пэкьу Нобо Арагоза. На наречии, которого они не слышали вот уже много лет. Да что происходит?

– Вставайте! Вставайте! – взывала Торьо. – Хватайте надсмотрщиков-льуку! Это ваш шанс!

Льуку достигли оборонительной линии вокруг Торьо. Китос и его воины яростно сопротивлялись натиску. Но льуку были слишком сильны. Погибла еще одна ездовая собака, пали два воина-северянина.

Конюхи-агоны нерешительно переглядывались, не зная, как быть. Слова Торьо пробудили в них годами подавляемые стремления, вновь разожгли боевой дух, который, как им казалось, давно уже обратился в пепел. Но